Поэтому начальник новой лаборатории не без оснований боролся со всяким обманчивым вмешательством иррациональности как у своих учеников, так, в первую очередь, и у самого себя. Прежде всего объективность. Беспристрастность. Точность.
Подобно тому, как перед началом состязаний «накачивают» участников и смазывают механизмы, начальник маленькой станции следил за тем, чтобы пловцы были всегда в форме, а материальная часть тщательно проверена. Каждый день был для него началом гонки, и он не желал допускать никаких оплошностей в пути: ни ослабевших, усталых людей, способных поддаться волнению, ни капризных клапанов, строптивых винтов или трубок, пропускающих воздух. К истине следовало подходить в состоянии совершенной восприимчивости, то есть в таком состоянии, когда у человека не болит печень и он дышит воздухом, поступающим под хорошим давлением. Точному наблюдению надлежало свести на нет долю сомнения. Произведя наблюдение, надо было иметь возможность сказать: «Вот что есть», — а не: «Вот что, кажется, есть». Все нерешительные или осторожные исследователи, допускавшие сомнение и последующее уточнение, казались ему трусливыми, а то и вовсе недобросовестными. Он признавал существование только реальности, выражал только уверенность. Никто никогда не сможет упрекнуть его в том, что он доверился фантазии….
Пока он размышлял, опершись подбородком о тыльную сторону руки, а рукой — о борт судна, песчаные отмели уходили вглубь под все возрастающие толщи прозрачной воды, теряя при этом свой цвет. Скоро он ничего больше не увидит под собой, кроме насыщенной синевы залитых солнцем морей. Синевы такого оттенка, какого он никогда и нигде больше не встречал. Синевы, которая существовала только здесь и которую нельзя было обозначить так, как обычно обозначают все неопределенно синие цвета: синий цвета лаванды, синий цвета барвинка, сине-зеленый, сине-серый, синий с зеленовато-маслянистым отливом, лазурно-синий… Нет. Здесь невозможно что-либо добавить, присовокупив существительное или другое прилагательное. Эта синева была иссиня-синей. Синева, как таковая, без примеси, без сомнений: абсолютная синева.
Когда по мере приближения к отмели он вновь увидит подводные рельефы, настанет время проявить осторожность. Склоны скрытой горы, наверное, круты, усеяны острыми камнями, быть может, поросли колючими кораллами…
Когда судно достигло намеченной зоны, солнце стояло высоко и палило нещадно. Это вызвало у начальника смутную тревогу: он всегда немного опасался последствий перегрева. Конечно, вода была теплой, а его ученики все время держались в тени брезента, натянутого над палубой. Все равно: чтобы разведать местность, он погрузится первым в сопровождении самого бывалого пловца. Если все пройдет благополучно, потом нырнут остальные. Тогда уж будет видно, что можно практически сделать. А в первую очередь необходимо быстрое обследование — вот что. Держаться на средней глубине и провести короткую топографическую съемку.
Корабль стал на якорь, на воду спустили лодку.
— Ты, — сказал начальник, — двинешься влево, а я — вправо. Разумеется, не теряя друг друга из виду. Вы двое, как всегда, наверху: если мы через четверть часа не всплывем, ныряйте сами, выясните, в чем дело…
После жары, царившей на палубе, в воде было восхитительно прохладно, и человек ощущал знакомое наслаждение от погружения. Увлекаемый потихоньку вниз легким грузом, привязанным к поясу, он двигался в сторону поросшего склона, темная масса которого вырисовывалась все отчетливее с каждым движением ласт. Пожалуй, это — скалистый пик, а не гора, и его, наверное, удастся быстро обогнуть да и осмотреть. Исследователь плыл, зачарованный подлинным или кажущимся богатством флоры, которую он пытался определить издали. Вон там от малейшего движения струи колыхались длинные узкие ленты; тут «мхи», крохотные съежившиеся водоросли, покрывали шапкой курчавых волос округлые скаты; рядом морская капуста на обрывистом выступе выглядела как маленький плодородный огород; из глубокой впадины устремлялись вверх длинные волнистые листья чванливых ламинарий; а внизу под ними угадывались целые подводные луга, где кормились угри… И повсюду пестрели актинии с прелестными ядовитыми лепестками, крохотные звездочки кораллов, причудливо окрашенные морские черви.