И вдруг приборы уловили слабый сигнал, который мог означать, что на одной из мрачных планет системы 1А57 обитают мыслящие существа. Импульс был очень слабым. И все же… Капитан Скейр устроил для экипажа, состоявшего из нескольких человек, нечто вроде референдума. Почти все считали: стоит сделать посадку и посмотреть, что там происходит.
Мы высадились без всяких трудностей в долине среди невысоких гор, выглядевших загадочно, но отнюдь не зловеще в бледном свете ближайшей звезды, бывшего солнца этой планеты. Пейзаж напоминал гравюру XIX века, которую я когда-то видел в большой древней библиотеке…
На планете было холодно. Но наши скафандры, приспособленные к любым условиям, могли выдержать и более низкие температуры. Как мы и ожидали, ветра не было. Пейзаж казался по-своему красивым: что-то вроде сновидения о стране ледников. Лучи угасавшего солнца отражались от гладкой поверхности долины и склонов недалеких гор радужными отблесками, навевавшими необъяснимую гамму чувств. Нет, они не внушали страха, как бывало на некоторых известных нам планетах, они не вызывали ощущения безнадежности, не наводили на мысль о гибели, ожидавшей рано или поздно все старые звездные системы, время существования которых истекло…
Первое обследование в долине ничего не дало. Никаких следов жизни. Словно с самого начала существования этой планеты она была своего рода зеркалом, отражавшим некогда интенсивный, а теперь слабый свет ближайшей звезды, рассеивавшийся и создававший разноцветную панораму ни для кого.
И все же наши аппараты улавливали импульсы, свидетельствовавшие: на планете существуют какие-то формы интеллекта. Один из нас, Векс, предположил, что они обитают над поверхностью планеты и невидимы для нас.
Капитан Скейр согласился: да, это возможно. Но уж если мы высадились, надо исследовать планету более подробно. Может быть, это что-то или кто-то находится на вершинах невысоких гор, растянувшихся почти по всей планете.
Четверо из нас поднялись на разведывательном боте, оснащенном необходимыми приборами. Мы кружились над горами и долинами, восхищаясь их пустынной, дикой красотой. Продолжалось это довольно долго без каких-либо результатов. Наконец наш бот оказался над широким ущельем, погруженным в еще более глубокий мрак, чем встречавшиеся прежде долины. И здесь приборы начали регистрировать импульсы — слабо, но отчетливо.
Мы осторожно совершили посадку на скользком дне ущелья, включив все наши прожекторы. Склоны ущелья были неровные и блестели, как и площадка, где мы сели. Тусклого солнца планеты здесь совсем не было видно, сюда доходили лишь жалкие отблески света, который в долинах был немного ярче.
Мы вращали прожекторы, вдруг луч одного из них замер примерно на середине левого склона ущелья.
— Что это может быть? — сказала Атрикс, одна из двух наших спутниц.
Вчетвером мы всматривались в освещенный круг.
— Это… — сказал Векс. — Знаете, что это напоминает? Полусферу, высеченную на поверхности горы…
— Она не гладкая, — заметила Атрикс. — Похожа на огромный… кристалл.
— Верно! — подхватил я. — Тем более отражает свет так же, как кристаллы.
— И состоит из симметрично расположенных пластин, — добавил Векс. — Но какой же он огромный, больше всех, что я когда-либо видел на Земле.
— Передвинь луч прожектора влево или вправо, — сказала Атрикс.
— Давай направим туда и остальные, — добавила молчавшая до сих пор Сивилья.
Так мы и сделали. Оказалось, кристаллов здесь несколько, более десятка, отстоящих друг от друга на двадцать пять — тридцать метров, диаметром каждый метров в десять — двенадцать. Они сверкали в лучах наших прожекторов, отражая их свет.
Тут нам пришло в голову: вдруг и на другой стороне ущелья?.. Так и было. На том же уровне по склону оказалось более двадцати кристаллов, словно близнецы похожих друг на друга. Мы заметили только, что они отличались от первых размером. Эти были поменьше.
Мы смотрели как зачарованные. Под лучами прожекторов кристаллы вроде начали оживать, словно в них что-то пробуждалось.
— Слушайте, — нарушила тишину Атрикс. — Давайте попробуем направить все прожекторы на один из них.