— Матерь божия! — тихо сказал Бен, а я молча кивнул.
Мы с Беном всю жизнь толклись около лошадей. Я был ветеринаром и тренером у крупных заводчиков, а Бен — жокеем. И оба мы вышли в тираж — Бен стал тяжел для скачек, а у меня характер стал тяжеловат, чтобы подлаживаться к хозяевам. Я изучал племенное дело, и мне стало ясно, что коннозаводчики уже давно перестали улучшать породу, да только никто не верил в мои теории. И все заводчики, один за другим, предпочли отказаться от моих услуг. Мы с Беном сложились и купили крохотное ранчо в Колорадо. У последнего нашего хозяина мы взяли — вместо всего заработанного жалованья — только что ожеребившуюся кобылу. Бартон Крупвелл расхохотался, когда мы попросили кобылу вместо денег. Он мне сказал:
— Костелло, тебе и Бену причитается две с половиной тысячи. А кобыле девятнадцать лет. Она же может завтра откинуть копыта.
— И еще раз ожеребиться тоже может.
— Может, но тут шансов не больше, чем пять к двум.
— На такую кровь можно поставить.
Крупвелл был игрок, и лошадей он разводил только по одной причине: ради денег. Он покачал головой:
— Видал я старых упрямцев, которым хоть кол на голове теши, но вы всех переплюнули. Думаю, вы уже и жеребца присмотрели — на случай, если кобыла пойдет в случку.
— Жеребец не из ваших, — сказал я.
Это его задело:
— У меня есть жеребцы, которые приносят по пять тысяч долларов за случку. Только не говори, что они для тебя недостаточно хороши.
— У них родословная не та, — ответил я. — У мистера Карвейлерса есть жеребец по кличке Лети Вперед.
— Жеребцы Карвейлерса — дорогое удовольствие. Вам с Беном они не по карману.
Он уже догадывался, что у нас на уме.
— Карвейлерс посылает кобыл к вашим жеребцам, а вы — к его. Вам ничего не будет стоить покрыть эту кобылу.
Он закинул голову и рассмеялся. Он был высокий, тонкий, черноволосый, одет всегда с иголочки, и усики подстрижены.
— Я филантропией не занимаюсь, — сказал он. — Вам что, и вправду нужна эта кобыла?
— Я от своих слов не отказываюсь.
— И ты действительно думаешь, что она зажеребеет?
— Я переверну вашу ставку: скажем, пять к двум за то, что зажеребеет.
— Предлагаю игру, — сказал он. — Я посылаю кобылу к Карвейлерсу. Если она зажеребеет, за случку плачу я. Если нет, кобыла останется у меня.
— И наши с Беном две с половиной тысячи?
— Само собой.
— Вы неважный игрок, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Но я принимаю пари.
И вот мы с Беном смотрим на машину для скачек, небывалую и невиданную на нашей земле.
Ранчо у нас было расположено прекрасно, в стороне от проезжих дорог, и мы старались изо всех сил, чтобы никто не видел нашего Рыжего Орлика на тренировках. Уже в годовалом возрасте он с лихвой оправдал наши самые безумные надежды. Бен взял его в тренинг еще до двух лет. К тому времени он вымахал до ста семидесяти сантиметров в холке, весил тысячу двести фунтов и Бена, с его ста двадцатью шестью фунтами, вообще не замечал у себя на спине. Бен каждый раз слезал с седла, что-то бормоча как полоумный. Да и я был немногим лучше. Эта лошадь не галопировала — она парила. Каждое утро, когда Бен давал ему волю, я смотрел, как он несется по прямой среди прерии, — он был похож на громадное колесо со сверкающими спицами, неудержимо пожирающее пространство.
А секундомеры показывали, что Рыжий Орлик, неся предельный вес даже для взрослой лошади, бьет все мировые рекорды на любую дистанцию, да еще по тяжелой дорожке. Нас с Беном просто оторопь брала.
Как-то вечером накануне скакового сезона Бен сказал мне, заметно нервничая:
— Я позвонил кое-кому из знакомых жокеев, кто работает у Крупвелла, Карвейлерса и у других. У них все лучшие двухлетки — жеребята как жеребята, нормальные лошадки. Наш Орлик уйдет от них на двадцать корпусов.
— Придется тебе его придерживать, Бен. Нельзя выдавать, на что он способен.
— Здесь-то, один на один, я с ним справляюсь. А кто знает, как он будет вести себя в компании?
— Надо сдержать его во что бы то ни стало.
— Послушай, Кост, мне приходилось ездить и на самых лучших, и на самых отбойных. Я знаю, кого смогу удержать, а кого — нет. Если Орлик вздумает меня понести, я с ним ничего не смогу поделать.