Гунин Лев
Скамейка
Лев Гунин
Скамейка
В этом сквере тридцать градусов выше нуля по цельсию. Вдоль аллеи прохаживается старуха с палочкой. Она стучит по асфальту концом своей палочки, как будто хочет исторгнуть из-под земли каких-то духов. Но ничего не поможет: мест нет.
На скамейках сидят вспотевшие, загорелые и незагорелые, размякшие, горячие, усталые от жары люди. Одни из них лижут мороженое, бросая взгляды на всё сразу, другие читают газеты, третьи просто переговариваются.
Вот вдоль аллеи прошёл высокий молодой человек с книгой. Он заметил место возле старика, подошёл и плюхнулся на скамейку. Открывается книга. Глаза сидящего напротив мужчины резко прищуриваются и устремляются на заглавие книги. Молодой человек приступает к чтению.
Слева на край скамейки, предварительно пощупав рукой сидение, садится толстая красная старуха.
Мимо скамейки прогуливаются парни с девушками, держащие друг друга за руки или обнимающие друг друга за плечи, или - сцепивщие руки за спиной. Молодой человек поднимает глаза от книги и лениво провожает взглядом дородную девку с обнажёнными плечами и выпирающим из обтягивающих джинс упругим задом. Цыганка, стоящая между аллеями на траве газона, заталкивает руку в карман платья по самый локоть и, порывшись там, достает несколько мелких монет, затем откуда-то сигарету - и закуривает.
Мужчина на краю скамейки сворачивается калачиком, кладёт голову на спинку скамейки И застывает так с открытыми глазами.
По аллее прогуливаются парень с девушкой в джинсах "Wrаnglег" и оба с цепочками на запястьях. В конце аллеи, у туалета, собралась толпа. Мужчины сгрудились возле одной двери, в то время как женщины у другой двери выстроились в цепочку. Они поправляют ежеминутно джинсы и брючки и беспрерывно одёргивают кофточки.
Вот ещё одна из них заходит в дверь. А в окно, что рядом с дверью, видно, как внизу ещё одна, что уже в туалете, открывает кабинку, заходит в неё и, став ногами на две железки внизу, задирает платье.
Сзади, с Дерибасовской, нахлынула новая волна людей. Трудно себе представить, что там вплотную друг к другу движутся тысячи, десятки тысяч людей, море голов не пересыхает. Под палящим солнцем, на тридцатидвухградусной, что бывает здесь не так часто, жаре движется в толчее и сутолоке необозримая масса человеческих тел. А здесь, всего в нескольких шагах оттуда, редкие, занятые людьми скамейки на ножках и редкое, мизерное, гуляние вдоль аллей.
Но вот бурлящая на главной улице Одессы волна накатилась, разбилась о границы сквера и втолкнула в качестве излишка брызгами этой волны новую порцию - небольшую группку людей. Четверо из них сразу же расселись на соседней скамейке, а двое, две молодые женщины или девушки, подсели к молодому человеку с книгой и старухе, сидящей с самого края скамьи. Мужчина на скамейке напротив снова распрямил свои ноги и, положив ладони рук рядом рядом с собой, принялся смотреть вбок. Поднялась толстая красная струха, словно по команде уступая место женщине лет тридцати, к которой затем подсела знакомая с ней пожилая еврейка.
По перпендикулярной аллее, направйяясь к скамейке, еле двигалась дрожащая, сморщенная старуха, прихрамывающая на одну ногу и что-то беззвучно шепчущая бескровными, синими на пергаментном лице губами. Она была одета в зелёный, видавший виды, потертый, но целый болоньевый плащ, на голове у неё был пяаточек, а одну руку она с трудом, неумело и нелепо боком выгибала наружу.
Парень с книгой подвинулся вбок, оставляя между собой и пожилой еврейкой маленькое местечко.
"Смотрите, какая старуха идёт, - проговорила молодая женщина сидящая с самого края. "Да, - откликнулась её собеседница, опуская обнаженную до плеча руку с дряблой кожей зачем-то на сумку. "Она, наверное, хочет сесть, проговорила снова молодая женщина, видя, как старуха направляется со всей очевидностью прямо к скамейке. - "Может быть, - неопределённо откликнулась пожилая женщина. - "Или она подаяния просит? - словно сама себе задала вопрос молодая, когда старуха была уже в двух шагах от скамейки. - "Наверно, вот, видите, выставила руку вперёд, - ответила пожилая. - "Так она подаяния просит или хочет сесть? - снова спросила молодая, то время как старуха уже стояла рядом со скамейкой, шепча что-то беззвучно своим беззубым ртом, своими синюшними губами. "Наверное, подаяния просит, - ответила жещина на cвой собственный вопрос.
Как бы поощряя её догадку и в подтверждение её слов старуха интенсивно зашевелилась, выражая на своих губах что-то вроде улыбки, сумела справиться со своей правой рукой, слегка кивнув головой, выдвигая руку вперёд.
Женщина достала и бросила в её ладонь десять копеек и несколько медных монет. Пожилая женщина также бросила в ладонь старухи копеек шесть; парень с книгой вытащил из пиджака две монеты и бросил их в старушечью ладонь. Та чуть слышно прошептала слова благодарности и словно расстаяла, двинувись дальше.
"Вот так мне жалко, так я жалею таких, - сказала молодая женщина. "Да, - неопределённо отозвалась еврейка. - Одета вроде так неплохо добавила она через пару минут. - "Живёт, наверно, одна". - "Да... - снова отозвалась та...
Мужчина на скамейке напротив поворачивается боком и снова устремляет свой взгляд куда-то вдаль. Пересекая аллеи, проходят два парня, кучерявые, оба прыщеватые и смешливые. Оба раcтягивают каждый свой рот в неприятном, коротком смешке. Две молодые женщины, говорящие по-литовски, кончив слизывать мороженое, переглянулись и, видимо, договорившись о чём-то, встали, выбросили бумажки от мороженого в урну и ушли.
Пожилой мужчина садится на то место, где они только что сидели, закуривает, затем достаёт газету и принимается за чтение. Он сидит так с газетой некоторое время, потом достаёт откуда-то булку и, отрывая от неё кусочки, бросает их на асфальт. Слетаются голуби. Парень с книгой отрывает от страницы взгляд и смотрит на голубей. Более ловкие воробьи подлетают, выхватывают кусочки хлеба и, отрывая от них крохи, съедают в стороне. Подлетают ещё и две чайки и, с тревожащим душу криком, принимаются за еду. А пожилой мужчина всё бросает и бросает...
На соседнюю слева скамейку садится группка из трех женщин с девочкой. Одна из них достаёт, обнимая другую, бутылку и принимается пить из горлышка. Парень зарывает книгу и смотрит куда-то вдаль.
На соседнем конце скамейки собралась группка пожилых и старых евреев. Один из них вынимает газету и вслух начинает читать. Голос у него равномерный, выразительный и приятный, и в первую минуту создаётся впечатление, что в этом негромком гуле голосов кто-то включил радио. Он говорит с некоторым акцентом; так произносят слова и старые латыши, хорошо говорящие по-русски: "Государственный Департамент США обещал рассмотреть и уладить этот сложный вопрос". Не глядя на него, можно представить себе бодрого, жилистого и сухого старика, живого, с острыми чертами лица и, почему-то, с длинными руками. "Ким цу гейн, - говорит в это время один старик-еврей другому, стоя с ним возле скамейки, на украинском еврейском жаргоне. - "Ан ойделе менч, - долетают новые слова. Два старика пожимают друг другу руки (один из них с палочкой и с нашивками на груди), пожимают друг другу руки и расстаются.
Подходит женщина-украинка с грудным ребенком на руках: " Подайте, пожалуйста. Вот на ребёнка, ради ребенка. Люди добрые! Вам отблагодарится за это. - Она шарахается от одного к другому, выглядит испуганно и, очевидно, смущается. Никто не протягивает руки за мелочью. Пожилая женщина-еврейка раскрывает свою сумочку, но украинка уже убегает.
Проходят два поп-музыканта, высокие, с кожаными сумками через плечо. Они выглядят лишними, оторванными от жизни ("сегодня тут - завтра там"). Они безучастны и лениво посматривают на сидящих здесь на скамейках со своего высокого роста и с сознанием своей вечной "нездешности".
Женщина на скамейке слева зашевелилась и, толкнув ее, другая - в белых брюках и чёрных очках - встала и, глядя на девочку, пошла вперёд. Затем, уже у э т о й скамейки - остановилась и, позвав девочку, закричала: "Ирочка, идём, идём со мной, мы купим мороженое". - Девочка ей отвечала что-то типа "да" или "нет". - "Идём, идём со мной, Ирочка". - Она оттопырила три пальца и была совершенно пьяна. Ей так и не удается уговорить девочку, и она уходит по направлению к мороженице.