Джулиан надеялся, что Хантер преувеличил происходящее, но, возвращаясь домой после того, как сопроводил Джона к месту последнего убийства, он сознавал, что никакого преувеличения не было. Останки оленя выглядели так, будто на него напал дикий бешеный зверь... но зверь, вооруженный ножом. К горлу подступала тошнота. Господи Боже! Что же это за чудовище, способное устроить такую кровавую резню? И как теперь его найти и остановить?
Леди Диана, возможно, не отличалась умом, но дурой не была, и ей потребовалось лишь несколько дней, чтобы понять, несмотря на всю любезную мягкость Нелл, что дом отныне принадлежит этой молодой женщине. Будучи по натуре уступчивой и не склонной долго мучиться или досадовать из-за того, что не может изменить, леди Диана скоро сосредоточилась на превращении Вдовьего домика в элегантное жилище для себя и своей дочери.
Вдовий домик располагался всего в миле от главного дома поместья, посреди прелестного парка, и последние двадцать лет стоял пустым. Он был двухэтажным, с крутой черепичной крышей, высокими арчатыми окнами и окружен несколькими террасами, заросшими зеленью. В последние годы им почти не занимались, так что восстановление его внутри и снаружи требовало серьезного труда и денег. Пройдя с леди Дианой и Элизабет по гулким полутемным комнатам домика и оценив размер усилий, необходимых для приведения его в порядок, Нелл поняла, что в обозримом будущем они останутся жить в главном доме поместья.
Джулиан немедленно нанял местных строителей и ремесленников для выполнения нужных работ, но погода затянула их осуществление. Впрочем, строительные дела все равно продвигались.
По приглашению Джулиана вскоре после приезда леди Дианы и Элизабет к ним на обед приехал Маркус. Трапеза прошла в живой и приятной беседе, а потом дамы удалились, оставив джентльменов наслаждаться портвейном.
Заметив приятную непринужденность в отношениях дам, Маркус поднял свой бокал в тосте:
– Ты всегда был дьявольски везучим, и если бы я не видел собственными глазами, не поверил бы, с какой легкостью ты управляешь единорогом. Мои поздравления! – Он весело ухмыльнулся Джулиану над краем бокала. – Я был уверен, что найду тебя разорванным на части, и явился скорбно попировать над твоим трупом.
– Поздравлять ты должен мою жену, – признался Джулиан с кривой усмешкой. – Когда они переступили порог, я мог только стоять и безмолвно глазеть, как загнанный собаками олень на краю обрыва. Это Нелл спасла положение. Она сохранила хладнокровие.
– Как ни любопытно послушать об этом, – пробормотал Маркус, – у меня есть предчувствие, что ты пригласил меня сегодня не из-за этого. Только не говори, что Тиндейл уже взбаламутил воду.
– Нет, – покачал головой Джулиан, – все пока тихо. Я не видел и не слышал ничего о Тиндейле или моих кузенах. Полагаю, что мне следует волноваться, но пока они не сделают первого шага, я ничего не могу предпринять.
– Тогда, если дело не в Тиндейле или Чарлзе, что тебя тревожит?
Лицо Джулиана помрачнело, он поставил свой бокал и, наклонившись вперед, спросил:
– У тебя в последнее время не возникало каких-либо неприятностей с браконьерами?
– Ничего необычного, – удивился Маркус, – все как всегда. Ничего серьезного.
– Никакой бессмысленной бойни? Убитой и брошенной добычи?
– Никогда, – нахмурился Маркус. – И я не могу себе представить браконьера, настолько не заботящегося о своей шее, чтобы рискнуть попасться в руки вечно бдительного Джона Хантера.
– Что ж, ты ошибаешься, – пробормотал Джулиан и рассказал о происходящем в его лесах.
– Мерзкое дело, – промолвил Маркус, дослушав друга до конца.
Джулиан кивнул.
– Я дал Джону разрешение нанять дополнительных людей для патрулирования ночью. Он собирается поставить капканы, но я не хочу никого покалечить или убить.
– Это не похоже на простое браконьерство, заметил Маркус.
– В этом ты прав. Но, черт побери, я не знаю, что делать! Я надеюсь лишь на то, что Джон его поймает и мы сможем вздохнуть свободно. – Он мрачно уставился в бокал. – Я не стал рассказывать об этом дамам... не хочу их тревожить... да и незачем им это знать. Они не охотятся.
Маркус ухмыльнулся:
– Ты в этом уверен? Я не удивлюсь, если твоя жена окажется страстной охотницей.
– Очень возможно, – с улыбкой согласился Джулиан. – Она уже не раз меня удивляла.
– Надеюсь, приятно?
– Приятно, – кивнул Джулиан. – Ты видишь перед собой счастливо женатого человека.
– Счастливо?
Джулиан помедлил с ответом.
– Да. Счастливо.
Страх, что Джулиан до сих пор любит свою первую жену, охватывал Нелл все сильнее и сильнее. Он был мужем, о котором только можно мечтать. В нем было все, но какое это имело значение, если у нее не было никакого шанса завоевать его сердце? Она признавалась себе, что уже наполовину влюблена в него, однако незримое присутствие леди Кэтрин тяготило ее и вынуждало держать собственные чувства в крепкой узде. Не станет она томиться по человеку, который не способен ее полюбить... и страдать из-за мужчины, чье сердце навсегда похоронено в могиле. Она будет его женой во всех смыслах и будет наслаждаться его обществом, но не позволит себе полюбить его. Нелл не видела никакого смысла в том, чтобы любить человека, влюбленного в кого-то еще, особенно если этим кем-то была давно умершая женщина.
Общество леди Дианы и Элизабет помогало ей демонстрировать свету, мужу в том числе, вид невозмутимый и беззаботный. Только ночами, когда Джулиан уходил к себе, оставаясь одна в роскошной спальне, Нелл чувствовала, что сердце ее разрывается, и слезы комом стояли в горле. Любовные ласки Джулиана на время отгоняли ее страдания, и она растворялась в его объятиях, наслаждалась восторгами, которые он дарил ее телу, но когда его не было рядом... Когда он покидал ее постель, она ощущала страшную пустоту, чувствовала, что ею попользовались. Нелл стирала следы слез со щек и кусала губы. Она думала, что Джулиана влекли к ней простая похоть, примитивный инстинкт, желание продлить свой род.
Эмоции захлестывали и мучили ее. За безмятежным фасадом, который она являла миру, Нелл чувствовала себя измученной и усталой, и хотя она умело держала себя в руках, готовые пролиться слезы всегда были недалеко.
Приближались праздники, но, несмотря на чудесный аромат елей, сосен и пряностей, настроение Нелл портилось с каждым днем. Она пыталась радоваться красоте развешанных по дому веток омелы и падуба – их гирлянды обвивали перила и украшали камины, – но все без толку. Это будет первое Рождество, которое она проведет вдали от родных, и она безумно тосковала по ним.
Как-то утром, за несколько дней до Рождества, леди Диана, почувствовав, что мысли Нелл бродят далеко от строительных планов, которые они рассматривали, отодвинула бумаги прочь и сказала:
– О Господи, мне до смерти наскучили все эти заботы об обновлении моего дома! Давайте сегодня займемся чем-то совсем другим.
Нелл, прелестно выглядевшая в платье из оливково-зеленого кашемира, бросила взгляд на окно и барабанящий по стеклу дождик.
– Что ж, прогулка пешком или верхом, а также поездка в экипаже явно отменяются. Погода ужасная.
Элизабет подняла голову от мотков шелка, который пристально изучала, и сказала:
– Я абсолютно согласна с Нелл. Что же нам делать?
Леди Диана надула губки, задумалась... потом лицо ее просветлело.
– Мы пойдем осматривать оранжерею. Это будет почти так же чудесно, как прогуляться по саду в летний день.
– Но мы уже делали это вчера, – заметила Элизабет, – разве ты забыла?
– Ну, делали. Но ведь наверняка мы можем заняться чем-нибудь не таким скучным, как планы и книжки.
– Я еще не изучила весь дом, – неуверенно начала Нелл. – Может быть, в нем есть что-то необычное, и вы захотите мне это показать?
Леди Диана и Элизабет обменялись лукавыми взглядами.
– Вы уже видели темницы? – поинтересовалась леди Диана.
– Т-темницы? – переспросила Нелл, и холодок пробежал по ее телу.
– Вы хотите сказать, что Джулиан еще не рассказал вам о них? – воскликнула леди Диана. – О, как это плохо с его стороны!