— А Уильямс Уимс? — не выдержал Драммонд, забыв о присущем ему такте.
Байэм наконец повернулся к ним, лицо его было бледным, на губах — тень вымученной улыбки.
— Уимс пришел ко мне два года назад и заявил, что он родственник швейцара, служившего в доме Энстисов в те годы, и что ему известно, что мы с леди Энстис были любовниками. Она покончила с собой, когда я прекратил нашу связь. — Байэм подошел к дивану, на котором сидели Питт и Драммонд. — Я был потрясен тем, что кто-то знает о нас больше того, что знают все. — Он пожал плечами. — То есть что ее смерть — трагический несчастный случай. Возможно, на моем лице Уимс заметил чувство вины, которое до сих пор не покидает меня, и решил воспользоваться этим.
Наконец лорд Байэм сел.
— Разумеется, я опроверг эту ложь и отрицал, что был любовником леди Энстис. Не знаю, поверил он мне или нет, но продолжал твердить свое. — Улыбка на лице Байэма стала заметней и горше. — Очевидно, этим он хотел показать, что мне не верят даже люди моего круга. Кому придет в голову поверить, что красавица, подобная Лоре Энстис, может покончить с собой из-за такой банальной истории, как неудачный флирт? — Байэм скрестил ноги. — Только сильная страсть могла толкнуть ее на это. — Лицо его потемнело, губы скривились в насмешливой улыбке. Он иронизировал сам над собой. — Но все было не так, уверяю вас, далеко не так! Да кто теперь поверит этому? — Лорд поднял глаза на Драммонда. — Однако это может погубить меня. Я не могу представить, каким ударом это будет для моей жены, — жалостные взгляды, шепот за спиной, скрытое злословие и вежливо захлопнутые перед нею двери… Разумеется, с моей карьерой тоже будет покончено, а со временем я неизбежно лишусь и своего поста. — Он сделал красноречивый взмах рукой. — Никто не скажет мне прямо — лишь конфиденциальный намек в надежде, что я сам все пойму. Сопротивляться здесь бесполезно, это последует неизбежно и неумолимо, как морской прилив, а с ним, как известно, бороться невозможно.
— Но это было бы всего лишь слово Уимса против вашего слова, — возразил Драммонд. — А кто поверил бы такому человеку, как Уимс? Кто стал бы его слушать?
Байэм был очень бледен.
— У него оказалось письмо, вернее, обрывок письма. Я не видел его прежде, но оно было написано Лорой ко мне и было очень… откровенным. — Он мучительно покраснел, произнося это, отвел глаза и стал смотреть куда-то вниз и в сторону.
— И вы заплатили ему. — Это не был вопрос, ибо ответ Драммонду был известен.
— Да, — подтвердил Байэм. — Он не запросил много, всего двадцать фунтов в месяц.
Питт с трудом удержался от улыбки. Отрывать двадцать фунтов от своего бюджета ежемесячно означало бы для Томаса оказаться на грани нищеты, да и для любого полицейского — кроме, конечно, Драммонда, у которого было состояние. Интересно, думал ли его начальник, какая пропасть разделяет мир Байэма и мир простых людей, осознавал ли ее когда-нибудь?
— Вы полагаете, что Уимс, сохранив этот обрывок письма, вел запись всех ваших выплат ему и теперь это неизбежно станет известно? — с некоторым удивлением спросил Драммонд.
Байэм прикусил губу.
— Я знаю, что Уимс это сделал. Он не поленился уведомить меня об этом, как бы страхуясь на всякий случай. Известил он меня и о том, что ведет запись всех моих выплат, и как бы я ни отрицал это, мне не поверят, будто я выплачиваю ему проценты за некогда взятые у него в долг деньги. Ведь я не из тех, кто пользуется услугами ростовщиков. Для таких, как я, есть банки, где можно взять ссуду, или же позаимствовать у приятелей, таких же джентльменов, как я. В карты я не играю и достаточно обеспечен, чтобы жить по своим вкусам и потребностям, не делая долгов. Нет… — Тут он впервые посмотрел на Томаса. — Уимс недвусмысленно дал мне понять, что все аккуратно учел и занес в тетрадь: отрывок письма, сведения о смерти Лоры Энстис и мою роль в этом, а также его собственные предположения, если те придут ему в голову. Вот почему я обратился к вам за помощью. — Он посмотрел на Питта. — Я не убивал Уимса; более того, я не причинил ему никакого зла, мне не приходило в голову даже угрожать ему. Однако я буду удивлен, если у местной полиции не возникнет желания поговорить со мной, и тогда выяснится, что у меня нет свидетелей, могущих подтвердить, где я был в тот или иной час. Я не знаю, когда его убили, но вчера вечером я по крайней мере полтора часа оставался один — здесь, в библиотеке. Никто из слуг не входил ко мне. — Он бросил быстрый взгляд на окно. — Как вы можете заметить, мне ничего не стоило вылезти из окна в сад, а оттуда выйти на улицу, взять кэб и поехать куда вздумается.
— Понимаю, — согласился Драммонд, ибо все действительно могло обернуться именно так. Окна большие и всего в трех футах от земли. Любой ловкий мужчина или даже женщина могли бы вылезти из них и так же влезть обратно — без особого труда и не привлекая внимания. Стоило только убедиться, что внизу никого нет, а все остальное было бы делом нескольких секунд.
Байэм внимательно следил за их лицами.
— Видите, Драммонд, в каком я затруднительном положении. Ради нашей дружбы, — он сделал особое ударение на последнем слове, — я прошу вас прийти мне на помощь, используя ваш профессиональный опыт и ваше влияние.
Это была странная фраза, и казалось, что лорд пользуется ею как привычным клише.
— Хорошо, — медленно сказал Драммонд. — Конечно, я… я сделаю все, что смогу. Питт займется расследованием, освободив от него полицию Кларкенуэлла. Это можно устроить.
Байэм бросил на него быстрый взгляд.
— Вы знаете, к кому обращаться?
— Конечно, знаю, — немного резко ответил шеф.
Томас почувствовал, что на время его как бы исключили из числа присутствующих; эти двое слушали только друг друга, а их слова приобрели дополнительный, понятный только им смысл.
Байэм немного расслабился.
— Я у вас в долгу. — Он снова посмотрел на Питта. — Если я чем-то еще могу быть полезен, инспектор, я жду вас в любое время. Если пожелаете зайти ко мне в Казначейство, я бы просил вас сохранить конфиденциальность.
— Разумеется, сэр, — согласился Томас. — Я сообщу всего лишь свое имя. Возможно, вы сможете ответить на пару моих вопросов уже сейчас, сэр, и этим мы сократим число наших встреч.
Глаза Байэма еле заметно расширились от неожиданности, но он не возразил.
— Если это необходимо.
Инспектор чуть наклонился вперед.
— Вы платили Уимсу по требованию или у вас была договоренность о регулярных взносах в определенный срок?
— В определенный срок. А что?
Драммонд переменил позу и откинулся на подушки дивана.
— Если это был шантаж, то, возможно, вы не единственная жертва Уимса, — вежливо объяснил Питт. — Он мог проделывать это еще с кем-нибудь.
Тень досады на собственную недогадливость пробежала по лицу лорда.
— Понимаю. Да, я платил ему каждое первое число месяца, платил золотыми монетами.
— Как?
— Как? — повторил Байэм, нахмурившись. — Я же сказал — золотыми монетами.
— Я хочу сказать — лично или посылали с кем-нибудь?
— Разумеется, лично. Не мог же я возбуждать ненужное любопытство у своих слуг, отправляя их к ростовщику с мешочком золотых монет.
— Вы сами ездили в Кларкенуэлл?
— Да. — Красивые глаза Байэма расширились. — Ездил к нему на квартиру на Сайрус-стрит.
— Интересно…
— Что именно? Я не вижу ничего интересного.
— Уимс, следовательно, не опасался вас, иначе не назвал бы вам своего имени и не дал бы адрес, — пояснил Томас. — Он вполне мог бы действовать через посредника. Шантажисты редко прибегают к личным контактам.
Раздражение исчезло с лица Байэма.
— Думаю, что да. Это очень интересно, — согласился он. — Я не подумал об этом. В таком случае, какой-то бедняга проявил ненужную поспешность. Возможно, кто-то из жертв оказался менее выдержанным, чем я, как вы считаете?