— Ингрид! Что случилось? — Клаус поднялся из-за стола.
— Оставь меня в покое.
— Но это безумие!
— Нет. Или да. Ты и твой Кротхоф с его гениальным планом… Вам обоим смерть твоего брата понадобилась для того…
— Но, Ингрид! Я прошу тебя — образумься! Все будет так, как есть на самом деле!
Он прикусил язык и покраснел, потому что в этот момент он сам чуть было не поверил в то, что говорил.
— И если хочешь знать, — сказала Ингрид, — мне это не подходит. Тебе это тоже не подходит. И не стыдно тебе из всего этого делать модный балаган, чтобы стать любимцем публики! Фу, гадость!
Он этого не ожидал? Да, у него уже было подобное ощущение. Она почти слово в слово повторяет то, что ему уже высказал Берт. Стоило ли так унижаться?
— Ах вот оно что, — сказал он. — Соображения морали, сантименты. Но это же совсем другое дело!
— Почему?
Он замолчал. Конечно, это — не другое дело. Только наполовину другое. Они его загнали в угол — сначала Берт, затем Ингрид. А может быть, это все так — мышиная возня?
— Я должен получить свое большое шоу, — сказал он упрямо.
Ингрид засмеялась недобрым смехом.
— Я добьюсь колоссального успеха.
Ингрид снова рассмеялась.
— Перестань смеяться, — сказал он. — Ничего смешного в этом нет! Что, собственно, случилось? С тобой невозможно спокойно разговаривать.
— Я думаю, продолжать этот разговор бессмысленно. Мы говорим на разных языках. И уже не замечаем этого…
— Ну, а что ты мне можешь предложить? Что я должен делать?
— Я тебе уже сказала. Лучше всего — уйти.
Клаус ничего не мог возразить. Он чувствовал себя плохо. Очень плохо. У него не укладывалось в голове, что пора ретироваться. А может быть, кончить этот спектакль и открыть ей всю правду? Он вдруг ощутил необъяснимую ярость. Но против кого?
Ничего себе день триумфа!
Дождь стучал в окна, на улице были уже не ручьи, а потоки.
Ингрид сидела, уставившись куда-то перед собой незрячими холодными глазами. Клаус ждал: может быть, она поднимет голову и посмотрит на него. Но нет — этого не произошло. Она его не замечала.
Он повернулся и вышел.
14
Ингрид встала, убрала со стола и отнесла все на кухню. Остаток торта был выброшен в помойное ведро. Затем она вымыла тарелки и чашки.
Спустя некоторое время вошла фрау Хеердеген с горящими от восхищения глазами.
— Вот это мужчина! — воскликнула она. — Настоящий мужчина. Знаете, мне просто плохо становится, когда я встречаю какого-нибудь привлекательного мужчину и у меня вдруг мелькает мысль: а что если у него какая-то не такая, не благородная профессия?! Но тут мне все ясно: у этого человека не будет хлопот в старости. У этого человека есть деньги. Я посмотрела в окно: какая машина! Не машина, а сказка!..
— Это машина сенат-президента, — сказала Ингрид.
— Но теперь она принадлежит ему, фроляйн Буш. Я потрясена. Представляю себе, как вам с ним хорошо.
— Едва ли у нас что-нибудь получится, фрау Хеердеген. Едва ли.
— Непременно, дитя мое, непременно. Я рада за вас. Я и сама словно помолодела.
Ингрид вытирала посуду. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы все оставили ее в покое. Она с трудом держала себя в руках.
— Вы заблуждаетесь, — устало сказала она. — А это убийство?.. Убийство — не шутка.
— Естественно, — согласилась квартирная хозяйка. — Надо переждать год траура. Так полагается. Ну, а потом… Счастье само плывет вам в руки, фроляйн Буш! У меня к вам большая просьба: пригласите меня на свадьбу. Ну как, пригласите?
Ингрид подумала: это смешно, все ведь совсем не так, но не проронила ни слова; бросив полотенце на стол, она поднялась к себе, схватила колбу с розами, спустилась вниз и вручила всю эту роскошь ошеломленной фрау Хеердеген.
— Вот, возьмите, — в голосе ее слышались слезы. — Я не могу их больше видеть.
Потом, тяжело дыша, она снова поднялась к себе. Аромат роз еще держался в комнате. Он еще не скоро выветрится. Это нервировало ее. Она распахнула окно, дождь сразу ворвался в комнату, образовав лужицу на полу. Романтика романтикой, а фрау Хеердеген взыщет за испорченный пол.
— Фроляйн Буш, фроляйн Буш! — донеслось из прихожей. Фрау Хеердеген стучалась в дверь, запертую изнутри. Ингрид не открывала. — Фроляйн, не расстраивайтесь. Все это не так уж трагично: все мужчины — предатели… Фроляйн Буш! Да что с вами? Ответьте же наконец, — в Тревоге возопила фрау Хеердеген.
— Все в порядке, — сказала Ингрид. — Все хорошо.
— Откройте дверь! Пустите меня! — настаивала квартирная хозяйка, дергая за ручку двери.