— Мы еще дойдем до этого, — заверил он Джеймса. И обращаясь к Кейт, пояснил: — Показания, данные леди Беттиной, не означают, что не будет полного расследования. В числе прочих будет допрошена и она.
— Что еще я должна знать? — Кейт потерла виски кончиками пальцев.
Абернети положил ладонь на стопку бумаг.
— Палата лордов уже ознакомлена с вердиктом и свидетельством под присягой, иначе, как вы совершенно справедливо заметили, вас бы не арестовали.
— И что дальше? — выдохнула Кейт.
Вошел Лок с подносом, на котором был сервирован чай, и расставил на столе все приборы.
— Жюри присяжных должно предъявить обвинение, — пояснил Абернети, принимая из рук дворецкого чашку чаю.
— И тогда… — Рука Кейт дрожала, когда она брала чашку.
Абернети подвинул блюдце поближе.
— Если парламент будет на сессии, лорд-канцлер потребует встречи с лордом-распорядителем. Все пэры будут действовать как суд и жюри присяжных.
— А если сессии не будет? — настаивала Кейт.
— Тогда процесс состоится в суде лорда-распорядителя, он будет действовать как судья, а пэры — как жюри, за исключением, конечно, епископов.
— Почему без епископов? — Кейт посмотрела на Джеймса.
— Епископы могут быть членами палаты лордов, но они не принимают участия в делах, по которым может быть вынесен смертный приговор, — сухо пояснил Джеймс.
— Понятно, — едва слышно проговорила Кейт. — И если меня признают виновной, мне грозит смертная казнь?
Абернети коротко кивнул.
— Ваша светлость, я думаю, сейчас не стоит беспокоиться по этому поводу. Я…
Поставив чашку на стол, она закрыла глаза. И с такой силой вцепилась в подлокотники стула, что побелели костяшки пальцев.
— Пожалуйста, мистер Абернети. Мне нужно услышать… прошу вас, скажите это…
Абернети выпрямил спину. И снова коротко кивнул.
— Если вы настаиваете, ваша светлость. — Он взглянул на Джеймса. — Вас приговорят к сожжению на костре.
По позвоночнику пробежала холодная дрожь. Кейт опустила голову.
— Но есть много возможностей, — быстро заговорил Абернети. — Мы можем настаивать на смягчении приговора, привести доводы о провокации… и самозащите.
— Меня никто не провоцировал, — мягко прошептала Кейт. — И не было никакой самозащиты. Я не делала этого. — Она подняла глаза на Абернети, и в первый раз Джеймс увидел настоящий страх в ее чудесных голубых глазах.
Мистер Абернети указательным пальцем сдвинул очки на переносицу.
— Я понимаю, ваша светлость. И поверьте, я сделаю все, что в моих силах. Абсолютно все, чтобы доказать вашу невиновность.
— Спасибо, мистер Абернети. Я верю вам. А сейчас… — Она подняла подбородок. — Что нужно от меня? Какая помощь?
Абернети вытащил несколько бумаг из общей стопки и взял перо.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали мне все, что помните об этом дне.
Глава 9
Кейт набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула, она знала, что этот момент настанет. Момент, когда ей придется оживить в своей памяти ужасные детали того утра, когда был убит Джордж. Она не стала бы скрывать, что боялась этого, но мысленно готовила себя к этой минуте. Ей придется вспомнить все в суде. Тем не менее в первый раз было особенно трудно. Она повернулась к мистеру Абернети и, проглотив комок в горле, сказала:
— Хорошо. Я расскажу вам все.
— Включая… — Мистер Абернети, колеблясь, отвел взгляд. — Если честно, ходят слухи, что вы и ваш муж поссорились в тот день. Если это правда, я настаиваю на деталях.
Кейт кивнула.
— Я оставлю вас вдвоем. — Лорд Медфорд поднялся со своего места.
— Нет, милорд, — остановила его Кейт, подняв голову и глядя на него. — Пожалуйста, останьтесь. После того участия, которое вы выказали мне, вы имеете право слышать все. Если, конечно, вы не против.
— Вы уверены? — спросил он, встречая ее взгляд.
Кейт отвернулась и коротко кивнула.
— Да. — По какой-то непонятной причине его присутствие было приятно ей.
Лорд Медфорд вновь сел и обратился к мистеру Абернети.
— Продолжим.
Адвокат прокашлялся. Его рука, сжимавшая перо, зависла над бумагами, лежавшими на столе.
— Ваша светлость, это правда, что вы и ваш супруг спорили в то утро… в утро его смерти?
— Мы спорили. Это правда. — Кейт прикусила губу, но ответила на взгляд адвоката.
Абернети что-то записал на листе бумаги.
— И каков был предмет вашего спора?
Секунду-другую она молчала, потом открыла было рот, но затем снова закрыла его.