Выбрать главу

– Да, это я. Я работаю на господина кюре и Господа нашего, доктор. Еще я ухаживаю за покойными. Вчера я нарядила Эмму в последний путь.

– Да, действительно, мне говорили… Скажите, вы не заметили на ней ничего необычного? Подозрительные следы, может, какую-то рану в интимной области? Поверьте моему опыту, когда происходит нечто необъяснимое, стоит отнестись к этому с подозрением… Как мы можем быть уверенными в том, что Эмма просто утонула? Разрешите дать вам совет, Жасент. Свяжитесь с полицией и попросите их сделать вскрытие. Кто знает?..

– Но зачем? – испуганно воскликнула Жасент; решительный тон, которым доктор высказал свои предположения, насторожил ее. – Эмма утонула, ее нашли в воде. Зачем же додумывать какие-то страшные события? Нужно позволить моей сестре упокоиться с миром. Я никогда не допущу, чтобы ее резали, чтобы издевались над ее телом!

Иван Гослен кашлянул, допивая кофе под пристальным взглядом Матильды.

– Простите меня, Жасент, я никоим образом не хотел задеть ваши чувства, – сказал доктор. – Однако как только я приехал в Сен-Прим, едва ступив ногами на землю, я тут же узнал, что ваш брат подозревает в убийстве Эммы некоего слабоумного парня, Пакома. Может быть, он это совершил неосознанно; одно необдуманное движение – и готово… со слабоумными такое случается… Нужно как минимум внимательно осмотреть тело вашей сестры.

– Вам лучше уйти, доктор Гослен, – отрезала Жасент. – Смерть Эммы касается только меня и моей семьи. Посторонним не стоит вмешиваться.

После этих слов Жасент резко поднялась. Поведение доктора разозлило ее. Видимо, ему казалось, что он повышает свою значимость, выдвигая глупые гипотезы. Она внимательно смотрела, как он прикуривает. Возраст Гослена приближался к сорока годам. Он уже заметно начинал лысеть и носил очки. В его крупных чертах лица было что-то отталкивающее, но что именно – сказать было трудно. Тем не менее малопривлекательная внешность отнюдь не мешала ему чувствовать себя обольстителем.

– Не беспокойтесь, доктор, – вмешалась Матильда, – у меня тоже возникла такая мысль, поэтому я внимательно осмотрела бедняжку, когда мыла ее. На теле нет ни ранений, ни следов от побоев или насилия. Мы никогда не узнаем, что произошло той ночью на берегу озера, и нам нужно дать Эмме спокойно отойти в мир иной.

– Что ж, если вы в этом уверены… – пробормотал Гослен, откланиваясь. – Я просто хотел предложить вам свою помощь. До свидания, Жасент, до свидания, мадам. И спасибо за кофе, он превосходный.

Матильда закрыла за Госленом дверь. Сегодня на ней было льняное серое платье, а на широкой груди красовалась разноцветная шаль. С возрастом резкие черты ее лица стали мягче, однако матовый цвет кожи и волевой лоб остались прежними. Она поменяла прическу. Вместо вчерашнего пучка, собранного на затылке, теперь ее голову венчала толстая коса.

Убедившись в том, что незваный гость пересек улицу и направился в сторону обители, она насмешливо сказала:

– Интересно, все врачи в Робервале такие милые? Он же настоящий мордоворот!

Ошарашенная такой характеристикой, Жасент невольно улыбнулась, однако через мгновение ее улыбка перешла в нервный смех, граничащий с истерикой.

– Доктор Гослен мордоворот! – давилась от смеха Жасент. – Теперь я всегда буду вспоминать эти слова при встрече с ним.

– Заодно и обо мне вспомнишь. Ну-ка, поцелуй меня в знак благодарности! Тебя уже ждут, собирайся скорее. И заходи ко мне на днях, поболтаем. Этой ночью я стояла у тела Эммы и молилась за ее душу. Ничего не бойся.

Жасент смущенно поцеловала Матильду в щеку. Стоя на пороге, она еще некоторое время колебалась – ей не хотелось уходить от Матильды с ее трогательной заботой.

– Спасибо, – прошептала Жасент. – Обещаю вам, что скоро вернусь.

* * *

Дождь лил не переставая, было все так же ветрено. Если вода, стремительно поднимающаяся в озере и в реках его бассейна, обошла стороной близстоящие к церкви дома, то покосным лугам и возделанным полям местных ферм пощады не было. В том числе и ферме семьи Клутье. Идя по улице, Жасент услышала крики, блеянье и собачий лай. Люди суетились, укрывая от опасности живность, убирая ящики с провизией. Солидарность приносила свои плоды: оказавшиеся в беде находили приют у соседей, друзей или родственников.

– Мадемуазель Клутье! – окликнул ее чей-то голос.

К Жасент быстрым шагом подошла матушка-настоятельница больницы Роберваля; ее добродушное лицо было омрачено печалью.