– Отсюда нужно всех эвакуировать, – сказал мужчина, управляющий лодкой. – Обо всем, что тут происходит, вы напишете в газете.
– Конечно, я сделала заметки, которые передам главному редактору. Я очень рада, что он отправил меня сюда, все это просто невероятно. Фактически я выполняю работу журналиста. Ввиду происходящих событий нужно успевать на всех фронтах.
Мари-Кристин замолчала: ей надо было сфотографировать подростков, возившихся возле лодки. Стоя в воде, один из них держал за веревку черно-белую корову.
– Где укроются жители Сен-Метода? – взволнованно спросила она.
– Где смогут, черт подери! Может, у знакомых или родственников в Сент-Эдвиже и Сен-Фелисьене.
Журналистка повернулась к мужчине спиной, и он посмотрел на нее оценивающе. Несмотря на практичную одежду, соответствующую погоде, – непромокаемый плащ и сапоги, – женщина, на его взгляд, явно была горожанкой. Причем невероятно хорошенькой – со светлыми, собранными на затылке волосами, чуть вздернутым носиком и большими глазами довольно необычного цвета: зеленого с золотисто-карими вкраплениями.
– Это настоящая трагедия! – воскликнула она. – Я интересовалась наводнениями 1926 года, но это… такого я и представить не могла.
В этот момент ее внимание привлекло необычное зрелище. Две лодки подъехали к дому, на крыльце которого, восседая в своем кресле-качалке, активно жестикулировал какой-то старик с белыми как снег волосами.
– Я не уеду отсюда! – кричал он людям в лодках, пока те швартовались.
Мари-Кристин прекратила снимать, продолжая наблюдать за развитием событий: Пьер и Дави (а это были они) наконец добрались до Сен-Метода, однако сначала Ксавье Дебьен, а затем и знаменитый дедушка Боромей встретили молодых людей прохладно.
– Я ждал тебя раньше, Пьер! – сказал Ксавье Дебьен, мужчина с седоватой бородкой; на нем были костюм и шляпа. – Уже почти время ужина.
– Мне жаль, папа, добраться сюда оказалось сложнее, чем мы думали: по озеру плавают огромные ветки, деревья… да еще и это течение.
Дави решил не вмешиваться. Боромей Дебьен с высокомерным видом закурил свою трубку. Выдохнув клуб дыма, он заявил:
– Не стоило тебя беспокоить, Пьер. Я наблюдал за другими домами: вода не поднимается до второго этажа. Поэтому я никуда отсюда не уеду. Я поднял наверх в свою комнату переносную печку, сало, яйца и бутылочку карибу. Я готов выдержать осаду.
– Отец, будь же благоразумен! – вспылил Ксавье. – Я приехал за тобой. А Пьера я попросил приехать, чтобы он помог перенести некоторые твои вещи. Могу тебя огорчить: вода еще поднимется. Эвакуация обязательна, мэр лично сообщил мне это.
– Все это вздор, сынок. Но раз уж вы все приехали и семья в сборе, приглашаю всех остаться у меня на ночь.
– Ну же, дедушка, благоразумнее будет уехать, – мягко настаивал Пьер. – Тебе будет спокойнее в Сен-Фелисьене.
– А как же мои кошки? – жаловался старик. – Что с ними будет, моими маленькими, если я уеду? Несчастные создания, я запер их на чердаке. Послушай, как они там мяукают!
– К черту твоих кошек! – проворчал Ксавье Дебьен. – Даже если ты какое-то время продержишься на втором этаже, земля будет непригодна к возделыванию, когда вода спадет. Не будет больше огорода, не будет твердой почвы! Пока они не откроют плотины на Гранд-Дешарж, наводнение будет продолжаться! Нам нужно молить Господа о том, чтобы он послал в головы директоров компаний хоть одну светлую мысль!
Пьер подошел к дедушке; на ступеньки крыльца набегали небольшие волны. Внук нежно постучал старика по плечу, затем скрутил себе сигарету.
– Погляди-ка! – внезапно оживился Боромей. – Твоя прекрасная блондинка!
Услышав его возглас, Пьер подумал, что дедушка имеет в виду стоящую в лодке с фотоаппаратом в руке молодую женщину, которую он заметил еще раньше. Но он опешил, узнав белый шарф, повязанный на светлых, почти золотистых волосах с рыжеватым отливом: в проплывающей мимо большой моторной лодке была Жасент. Управлял лодкой один из врачей Сен-Метода.
– Вы еще не поженились? – лукаво спросил старик. – Поторопитесь, а то я не успею повеселиться на вашей свадьбе: вы похороните меня раньше.