– Я просто не знаю.
– Мужчины из прислуги отпадают, потому что они тоже были в столовой. Кто остается?
– Понимаю, куда вы клоните. Остаются...
– Остаетесь вы и доктор. Может быть, это был доктор?
– Не знаю, но как-то не верю в это.
– Я тоже. У доктора Бленда не было доступа к револьверу, у вас он был. И потом: с какой стати этот джентльмен пошел бы на преступление? Какие у него могли быть мотивы?
– Если уж на то пошло, какие мотивы могли быть у меня?
– Я мог бы ответить на этот вопрос, если бы знал, о чем вы перед самым убийством спорили с мистером Деймоном.
– Мы не спорили. Я уже сообщил вам об этом разговоре все, что мог сообщить. Мистер Деймон чувствовал, что ему грозит опасность, но умер прежде, чем успел сказать, кто ему угрожает.
– Ладно! Вы видите правый ящик стола?
– Вижу.
– Как сообщил нам доктор Бленд, мистер Деймон купил этот револьвер две недели назад. Все утверждают, что он держал его вот в этом ящике. Ящик мы нашли открытым и, по вашим же словам, открыли его вы. Вы утверждаете, что это произошло уже после убийства, но в таком случае – зачем вы его открывали?
– Чтобы выяснить – не из его ли собственного револьвера был он убит.
– Предположим. Но, если револьвер был куплен две недели назад, а вы уже несколько лет не бывали в Хай – Чимниз, откуда, черт возьми, вы знали, что он находится именно в этом ящике?
– Я уже говорил, что мистер Деймон упомянул об этом во время разговора.
– Когда вы начали угрожать ему, не так ли?
– Вовсе нет. Чего ради я угрожал бы ему?
– Понятия не имею, но ясно, что что-то тут не в порядке. Исчезло, например, завещание Деймона. Бербидж говорит, что мистер Деймон сам составил завещание и собственноручно написал его, так что в свидетелях не было необходимости. Мы уже несколько раз обыскали всю комнату, но не нашли ничего, кроме не имеющих никакого значения бумажек и фотографий его жены и детей. Если бы я еще мог понять, как вы ухитрились, убив мистера Деймона, запереть себя снаружи...
– Если вас, инспектор, смущает только это, я могу вам помочь.
– Каким образом?
– Я могу объяснить, как бы это можно было сделать. Смотрите Мейхью, издание 1862 года, страница 288.
– Кого смотреть?!
– Книгу Генри Мейхью "Жизнь лондонской бедноты". В ее четвертом томе, посвященном ворам и проституткам, описывается, как обворовываются закрытые номера в гостиницах. У воров есть специальные приспособления, позволяющие повернуть ключ, вставленный с противоположной стороны двери.
– Стало быть, вы признаете...
– Я ничего не собираюсь признавать. Я только рассказываю, как бы я мог это сделать. Ну, так почему же вы не арестовываете меня?
Парк, еще хранивший следы вчерашней бури, медленно погружался в темноту. Ветер гонял сорванные листья. Клайв поднялся с того самого стула, на котором сидел и накануне вечером.
– Не хочу быть навязчивым, инспектор, – сказал он, – но полчаса назад я получил вот эту телеграмму. – Он вынул из кармана смятый листок. – До сих пор вы не давали мне возможности заговорить об этом. Могу я прочесть ее вам?
– Нет, – грубо ответил Масвел. – Ни к чему. Терпение Клайва было на исходе.
– Тем не менее, я прочту. "Несмотря на обещание сегодня приехать не могу. Занят с агентом. Не беспокойтесь. Западня преступнику будет поставлена. Уичер".
– Уичер... – сдавленным голосом повторил Масвел. – Стало быть, Уичер!
– Да, разумеется. Как вы, надеюсь, помните, в деле Констанции Кент он оказался прав – все другие ошибались. В конечном счете он доказал, что более глупого полицейского, чем Фоли, старший инспектор уилтширской полиции, еще земля не носила. А Уилтшир не так уж далеко отсюда!
– Господин инспектор! – услышав, как задевают честь полиции, вскрикнул Питерс.
– Хватит, – ударив кулаком по столу, сказал Масвел. – Что вы хотите, мистер Стрикленд?
– Ответа на один вопрос, только и всего.
– Ну?
– Я рад был бы никогда не покидать Хай – Чимниз, – сказал Клайв, подумав, конечно, о Кейт, – но сейчас мне необходимо быть в Лондоне, чтобы выяснить, что готовит мистер Уичер. Долго вы собираетесь держать меня здесь?
– Может, до завтрашнего дня, а может, год. Если захочу, то до тех пор, пока рак не свистнет.
– Не думаю, чтобы вам это удалось.
– Господин инспектор! – снова воскликнул Питерс.
– Либо приведите в исполнение свою угрозу и арестуйте меня, либо дайте мне возможность свободно передвигаться. Ну?
– Убирайтесь!
– Ваш ответ? Могу я свободно передвигаться – в разумных пределах, я имею в виду?
– Я еще подумаю об этом, – буркнул Масвел. – Еще подумаю...
– Вы не глупый человек, инспектор. В глубине души вы не верите в мою вину. Вам потому так трудно владеть собой, что вы не знаете, как со мной быть.
– Убирайтесь, – повторил Масвел. – Но если вы покинете дом без моего разрешения, клянусь богом, я упрячу вас за решетку!
Чувствуя, что еще немного и Масвела хватит удар, Клайв счел благоразумным удалиться. Он вышел на улицу. В воздухе чувствовалось то же напряжение, что и прошлым вечером. Из каждого уголка, казалось Клайву, за ним подглядывает Мери Джейн Каванаг, та самая миссис Каванаг, о которой он теперь знал многое.
Если бы можно было сегодня уехать из Хай – Чимниз! И увезти с собою Кейт...
"Ничего не выйдет", – подумал Клайв.
"Хотя..."
Дом казался вымершим. В холле стояла полная тишина.
Клайв прошел в зимний сад, где он недавно оставил Кейт.
В этот вечер все – не только убийство – выглядело каким-то неправдоподобным. "Сама история, – подумал Клайв, – вступает в новую эпоху." Он вспомнил, что еще в Лондоне, пока добирался до вокзала, слышал кое-какие новости...
Ходили слухи, что лорд Пальмерсто умирает в своем хертфордширском имении; завсегдатаи клубов держали пари – доживет ли премьер-министр до своего восемьдесят первого дня рождения, который должен отмечаться послезавтра.
"Если Пальм умрет, – думал Клайв, – оборвется последняя связь между эпохой Регентства и временами Крымской войны и восстания сипаев."
Крым. Сипаи. Револьверы...
А кого это интересует? И с какой стати я думаю об этом?
Клайв вошел в малый салон. Еще не время было зажигать свет, но в зимнем саду горела лампа. Клайв увидел край женского платья, вероятно, Кейт еще не ушла.
На скамейке среди сада сидела, однако, миссис Деймон, опустив голову на руки. Она сменила синее платье на черное.
Услышав шаги Клайва, Джорджетта выпрямилась.
– О! – с явным изумлением воскликнула она.
– Добрый вечер, миссис Деймон!
– О! А я думала...
Клайва так и подмывало спросить – узнает ли она его сейчас и не думала ли она, что он все еще сидит в полицейском участке? Он вспомнил насмешливую улыбку Тресса.
Заговорить об этом у Клайва не хватило, однако, духа. Глаза Джорджетты были красными и опухшими от слез. Он почти физически ощущал ее боль и бессильный гнев.
– Извините меня, мистер Стрикленд.
– Ну, что вы, миссис Деймон! Я понимаю вас.
– Нет, нет! Вы не понимаете! Никто меня не понимает.
– Но...
– Я пыталась скрыть, что у Лорье мне назначил свидание один мужчина. Теперь я вижу, что в этом не было необходимости. О моей связи все знают. И все-таки! – В широко раскрытых голубых глазах Джорджетты вновь появился природный блеск. – Я утверждаю – и готова сказать это не только вам, а хоть всему миру, – что не предавала своего мужа. Что в том, что человек отдает свое тело? Разве это главное?
– Я не ханжа, миссис Деймон. Если вы полюбили Тресса, то, хотя это несколько удивляет меня...
– Полюбила? – словно плохо расслышав, переспросила Джорджетта. – Вы сказали – полюбила?
– Да. Есть, однако, вещи посерьезнее. Например, кто заслуживает "беличьего колеса"? Кто, миссис Деймон, попадет на него, если так будет продолжаться и дальше? Женщина, девушка?