Как-то я случайно услышала обрывок разговора родителей: Лидия сетовала, что Константин соблюдает траур по погибшей супруге и не появляется на людях, поэтому не удалось его повидать. В то же время она оживленно рассуждала о том, что лучшей партии для меня не найти: Константин из хорошей семьи, породниться с Гагариными — большая честь, брак укрепил бы положение нашей семьи в вампирском обществе. Да и вообще, большая удача, что француженка так вовремя погибла, сделав Константина вдовцом. Помню, мне тогда сделалось так противно, что я выбежала из бункера, не в силах оставаться под одной крышей с Лидией ни минуты. Я сочувствовала Константину, который, как и я, потерял любимого человека, и в то же время не испытывала ни малейшего желания становиться товаром в вампирско-клановых отношениях. С того разговора прошел почти год. Похоже, траур графа закончился, и теперь родители воспользовались благовидным предлогом, чтобы свести нас.
— Пап, — заюлила я, — что-то мне сегодня нехорошо.
Съезди лучше с мамой.
— Лизавета, — строго скомандовал отец, — марш одеваться. Через полчаса… нет, через час жду тебя у дверей.
Ах вот ты как? Тогда даже не надейся, что я убью час на то, чтобы понравиться Константину.
— Мне хватит и десяти минут, — сердито бросила я и быстро вышла вон.
Впрочем, я задержалась на четверть часа. Сперва из чувства протеста влезла в короткую юбку и обтягивающую майку — мой дискотечный прикид, на который клевали юные простаки, привел бы в ужас благородное семейство Гагариных, придерживающихся консервативных традиций. Я уже шагнула к туалетному столику, намереваясь сделать кричащий макияж из серии «вырви глаз», но так и замерла с красной помадой в руке. Какой тривиальный прием из кинематографа! Кажется, я пересмотрела слишком много комедий. И, в конце концов, в фильмах такой метод от обратного как раз чаще всего приводит к свадьбе в финале.
Я отложила помаду, сняла вульгарные тряпки и вынула из шкафа строгое темно-синее платье с вырезом-лодочкой и тонким пояском. Как раз то, что нужно для официального визита. Никакой кричащей сексуальности, минимум женственности, максимум сдержанности. Из зеркала на меня смотрела Мэри Поппинс.
Для полноты картины не хватает только гладкого пучка и зонтика.
— Бетти! — Лидия вошла в комнату и замешкалась на пороге.
Судя по ее настороженному взгляду, она ожидала увидеть меня в образе современной куртизанки. И я мысленно усмехнулась: она опоздала на каких-то пять минут.
— Уже иду.
— Погоди минутку. — Она шагнула ко мне. — Я помогу тебе с макияжем.
— Не стоит, — резко возразила я и направилась к двери.
— Бетти! — умоляюще окликнула она меня. — Не будь букой.
— А что, — я с вызовом обернулась, — ты уже заказала себе платье для моей свадьбы? Надеюсь, не сильно потратилась?
Лидия ошеломленно промолчала, а я быстро вышла вон.
— Бетти, милая, как я рада тебя видеть! — Графиня Анна Павловна Гагарина встретила меня с распростертыми объятиями.
Одного взгляда на ее взволнованное лицо было достаточно, чтобы понять: графиня целиком и полностью разделяет матримониальные планы Лидии. Не знаю, чего она опасалась больше: того, что сын может вновь уехать в чужую страну и оставить семью, или того, что он приведет в дом красотку без роду и племени, как когда-то поступил Никита, выбрав Камиллу. Я вполне устраивала ее в роли невестки. Об этом свидетельствовал и радушный прием, оказанный мне, и комплименты, сказанные при Константине («Бетти чудо как похорошела!»), и то, что за столом меня посадили рядом с вдовым графом.
Местом встречи стал банкетный зал ресторана, принадлежащего семье Гагариных. Все вампирские семьи хранили тайну своего жилища, наносить домашние визиты среди нас было не принято. Из соображений безопасности мы обычно встречались на нейтральной территории.
Константин поначалу взглянул на меня с некоторой враждебностью. Прекрасно понимая причину моего появления, он, видимо, опасался, что я пойду на все, чтобы его окольцевать. Его можно было понять: стодвадцатилетняя вдова-вампирша на выданье — это не шутки. На мгновение я испытала соблазн пошалить и довести бедного графа до нервного тика. Пожалуй, я бы так и сделала, будь он высокомерным и надменным. Но глаза Константина были полны затаенной тоски, а сам он выглядел несколько обескураженным сложившейся ситуацией. Поэтому я только мягко ему улыбнулась, любезно поблагодарила графиню за комплимент и призвала отца не забывать о нашем деле. Светская беседа, к неудовольствию графини и моего отца и к нашей с Константином радости, была прервана. Отец взял слово, а я с самым сосредоточенным видом принялась его слушать.