– Да, миссис Мадиган, – едва сдерживая гнев, ответил Рэнсом. – Он вполне может вернуться только под утро, когда вы будете уже крепко спать. Почему бы вам не отдать записку мне? Я сам передам ее Эвери, чтобы не беспокоить вас лишний раз.
– Как вам будет угодно, сэр. Что-нибудь еще?
– Подайте дамам чаю, – сказал Рэнсом, забрав у нее листок.
Как только экономка вышла из комнаты, он развернул письмо и, пробежав его, пробормотал:
– Надеюсь, что Господь не оставит их без своей защиты.
– Значит, они отправились-таки в этот бордель выручать девочку? – побледнев, спросила Корделия.
Рэнсом поджал губы и кивнул. На щеках у него заиграли желваки. У Корделии сжалось от боли сердце, ей стало трудно дышать. В этом опасном районе восточного Лондона по ночам совершались жутчайшие преступления. На двуколку Джайлза и Офелии в темном переулке вполне могли напасть безжалостные разбойники, убийцы-маньяки, бессовестные торговцы живым товаром и даже хулиганы.
Венеция глухо разрыдалась, очевидно, представив себе какую-нибудь аналогичную страшную картину.
Марианна спокойно спросила у маркиза:
– Джон! Что же мы предпримем?
Маркиз решительно встал, прошелся туда-сюда по линялой коровой дорожке и, стукнув кулаком по ладони, воскликнул:
– Венеция! Вам известно, где находится это проклятое заведение? Вы можете показать нам туда кратчайший путь?
Венеция сглотнула слезы и кивнула.
Маркиз отвел ее в сторону и стал о чем-то расспрашивать. Рэнсом присоединился к ним и стал сосредоточенно слушать их разговор. Когда Венеция умолкла, мужчины переглянулись и маркиз сказал:
– По-моему, нам не удастся разыскать этот бордель ночью. К тому же охранники обратят на нас внимание, что не в наших интересах. Если в этом заведении поднимется переполох, то девочку могут спрятать, как и захваченных этими злодеями в плен викария и Офелию. Нет, нам нельзя рисковать, нужно дождаться восхода солнца.
Корделия не решилась ему возражать: маркиз рассуждал разумно. И хотя она понимала это, ее сердце настойчиво звало ее в дорогу. Ведь над ее сестрой могли надругаться! Она такая отчаянная и безрассудная! Ненадолго оставили ее без присмотра, и она тут же попала в опасную историю, которая может стоить ей жизни.
Корделия мысленно чертыхнулась. Пока она играла ее роль на сцене, спасая премьеру, Офелия умудрилась подвергнуть риску не только свою репутацию, но и невинность. Мало того, ей вполне могли свернуть шею! От этого предположения Корделия едва не разрыдалась.
– Я полагаю, что нам пора выпить чаю! – промолвила, обняв ее за талию, маркиза. – Куда же запропастилась экономка?
В следующий миг дверь гостиной открылась, и миссис Мадиган внесла чайный поднос. Марианна сама разлила чай по чашкам. Рэнсом и маркиз вежливо отказались от него и выпили по рюмке бренди.
Рэнсом заметил, что Венеция бросает на бутылку завистливые взгляды, и, угадав ее желание, плеснул ей немного бренди прямо в чашку.
– Пожалуй, нам пора уже ехать домой, – сказала маркиза, напившись чаю. – Надо отдать кое-какие распоряжения повару относительно ужина.
– А мне нужно подготовиться к нашему завтрашнему путешествию в Уайтчепел, – сказал маркиз. – Мне понадобится ваша помощь, Шеффилд!
Рэнсом кивнул.
– Хорошо, ваша светлость, я поеду с вами, но сперва черкну записку Джайлзу на случай, если он все-таки вернется оттуда домой. Боже мой! И он еще утверждает, что ведет спокойную и уединенную жизнь! Вы когда-нибудь слышали, чтобы отшельники и святые отцы носились по ночному городу в двуколке в обществе юной леди и заявлялись с ней в дешевые бордели после полуночи?
Венеция отвела Корделию в угол комнаты и стала упрашивать ее уговорить экономку позволить ей переночевать в этом доме, потому что в роскошном дворце маркиза ей будет неуютно. Корделия кивнула и без труда убедила экономку приютить бедняжку на эту ночь. Миссис. Мадиган обещала не только предоставить ей кровать, но и накормить ее вкусным ужином.
Прощаясь, Корделия дала Венеции денег, чтобы она смогла утром нанять экипаж до театра, и сказала:
– Клянусь, что свяжусь с тобой, как только узнаю что-то о твоей сестренке. Не падай духом и не теряй надежды и постарайся уснуть.
– Благодарю тебя, Корделия! – сказала Венеция, с трудом сдерживая слезы. – Ты и Офелия так добры ко мне! Одного только я не могу взять в толк: зачем вам работать в театре, когда у вас есть богатые и заботливые родственники в Лондоне. Да и в этом доме вы всегда найдете и кров, и стол!
– Порой я сама задаю себе этот же вопрос, – сказала Корделия без тени улыбки.
И поклялась непременно образумить свою взбалмошную сестру, когда они снова встретятся.
Открыв глаза, Офелия заметила, что окружающий ее мрак обретает серый оттенок. Сквозь пролом в крыше в помещение проникал тусклый свет. Девочки спали, но Джайлз бодрствовал.
– Светает! – многозначительно промолвил он. – Пора произвести разведку!
Она понимающе кивнула и отползла от него, чтобы не потревожить девочек. Рассвет быстро набирал силу. Джайлз пополз в дальний угол чердачного помещения.
Судя по всему, это старое здание уже давно было покинуто его обитателями. Но где же окно? Ах, так вот же оно, закрыто куском жести! Джайлз раскидал всякий хлам, мешавший ему подобраться к окошку поближе, и наконец-то добрался до сереющего в стене квадрата. Рассвет властно вступал в свои права даже в этом забытом людьми и Богом уголке.
– Что происходит снаружи? – шепотом спросила у Джайлза Офелия.
– В проулке все тихо, не видно ни души, – выглянув в окошко, ответил Джайлз. – Нам лучше поторопиться, скоро проснутся местные жители.
В душе Офелии шевельнулась слабая надежда, что им удастся благополучно скрыться из этого квартала, избежав неприятной встречи с охранниками борделя.
Офелия растормошила девочек и сказала, не обращая внимания на их протесты, что им пора идти.
– Только, пожалуйста, не шумите, ступайте тихо!
– Я могу взять двух малышек на руки, – сказал Джайлз.
– А вдруг ступеньки лестницы окажутся гнилыми? – возразила Офелия.
– Резонно, – согласился Джайлз. – Лучше не рисковать.
Они стали гуськом спускаться по шаткой скрипучей лестнице, первым шел, разумеется, Джайлз. Девочки хныкали, только рыженькая малышка помалкивала и сосала свой большой палец. У Офелии от жалости обливалось кровью сердце, но останавливаться было нельзя, надо было побыстрее выбраться из опасного места.
Осторожно ступая и кашляя от пыли, беглецы наконец спустились на первый этаж и перевели дух. Джайлз огляделся по сторонам, убедился, что в доме, кроме них, нет ни одной живой души, и направился к двери. Но старинный замок не поддавался.
После нескольких неудачных попыток открыть двери силой Джайлз покачал головой и сказал:
– Нам придется выбираться через окно.
Он подошел к одному из окон, смотрящих на стену пустого соседнего дома, без труда открыл его и выбрался наружу. Офелия стала передавать ему по очереди девочек, потом выбралась в пустой переулок и сама. Ей все еще не верилось, что они спаслись.
– Ты знаешь, куда нужно идти? – шепотом спросила она у Джайлза.
– Думаю, что знаю, – тихо ответил он. – До дальнего конца проулка. Только нужно не идти, а стремглав бежать, пока мы не выбьемся из сил, иначе…
Договорить он однако, не успел.
Офелия услышала у себя за спиной глухое злобное рычание, от которого зашевелились волосы у нее на затылке. Джайлз переменился в лице. Одна из девочек пронзительно вскрикнула и, даже не оглянувшись, Офелия поняла, что они попали в беду.
Глава 16
В грязном тесном проулке стоял мерзкий бульдог с искалеченным ухом. Он угрожающе рычал и глядел на оцепеневших от страха людей так, словно бы выбирал, кто из них станет его первой жертвой. Рядом со злобно оскалившимся псом стоял, широко расставив ноги, тот самый жуткий громила, которого Офелия в последний раз видела у входа в бордель. Одетый в длинную ночную рубаху, поверх которой он накинул потертую шинель, абсолютно лысый и с большой золотой серьгой в единственном целом ухе, он являл собой завораживающее зрелище.