– Ума не приложу, как мне быть с ней! В театр ее взять с собой я не могу, мистер Неттлс придет в ярость и снова спровадит ее в какой-нибудь бордель, а меня поколотит. Да и у нас дома она тоже не будет в безопасности. Того и гляди ее обесчестит какой-нибудь хулиган, живущий в соседнем доме. Наш квартал кишит бродягами, ворами, пьяницами и сутенерами. От этого сброда всего можно ожидать.
– Нет, этого допустить нельзя! – поежившись, сказала Офелия. – Так что же нам делать?
– У меня есть предложение, – раздался у нее за спиной голос маркизы, вошедшей в комнату вместе с Корделией.
Сестры обнялись. Глаза Офелии увлажнились. Корделия же сохранила подозрительное спокойствие и шепнула ей:
– Поговорим позже!
Офелия обернулась и спросила у маркизы:
– Вы что-то хотели сказать?
– Да. Моя невестка леди Гейбриел Синклер сейчас в отъезде, но я хорошо знаю служащих сиротского приюта, членом попечительского совета которого она является. Там довольно уютно и мило, девочки будут сыты и окружены заботой воспитателей. Они даже смогут получить образование и по окончании школы значительное денежное пособие, чтобы начать достойную самостоятельную жизнь. – Марианна с умилением погладила по головке одну из малышек, уже закрывшую свои карие глазки, и добавила: – Когда они немного успокоятся после пережитых потрясений, мы попытаемся узнать у них, как найти их родственников. Если, таковые имеются., тогда мы вернем их в семью, а в случае если дети окажутся сиротами, в приют. По-моему, Сэл тоже лучше будет пожить там вместе с ними, пока ее сестра работает. В приюте девочка будет учиться и находиться в полной безопасности. Венеция вправе навещать ее там в любое время. Ты согласна, Венеция?
– Ах, миледи, разумеется, я согласна! – воскликнула актриса. – Как вы добры! Я стану за вас ежедневно молиться!
– А меня не будут бить тростью в этом приюте? – спросила малышка.
– Нет, конечно, – ответила Марианна. – Что ж, раз все согласны, тогда завтра же мы отправимся туда в нашем экипаже. А потом отвезем Венецию б театр.
Офелия вздохнула с облегчением, радуясь, что все так благополучно завершилось. Но что же хотела сказать ей Корделия? О Боже! Ну конечно же, рассказать о своем выступлении на премьере!
Она вывела сестру в коридор и шепотом спросила у нее:
– Ты сумела справиться с ролью, надеюсь, что все обошлось?
– Я доиграла роль до конца с грехом пополам, – ответила Корделия, передернув плечами. – Но уж сегодня-то, надеюсь, мне не придется тебя подменять? Ведь это ты, а не я всю жизнь грезила театром!
– Нет, Корделия! – в ужасе воскликнула Офелия. – Я не смогу! Выйди, пожалуйста, вечером на сцену вместо меня в последний раз. Я все понимаю, я позор семьи, я негодница! Но я ничего не могу с собой поделать! К тому же я сейчас больше нужна детям. Вот устроим их в приют, и тогда, возможно, ко мне вернется мужество. Послушай, Корделия, может быть, лучше честно признаться мистеру Неттлсу, что я струсила? Пусть подыщет на мою роль другую актрису!
Корделия тяжело вздохнула:
– Знаешь, Офелия, когда я вспоминаю, через что нам с тобой пришлось пройти из-за твоего маниакального стремления стать театральной дивой, мне просто тошно становится.
Офелия стыдливо потупилась.
– Я все понимаю, я виновата. Мне стыдно! Но я была словно околдована атмосферой театра и витала в облаках вплоть до того рокового момента, когда, выглянув из-за кулис, увидела заполненный зрителями зал. – Она содрогнулась. – Умоляю тебя, сестра! Замени меня сегодня, ради Бога!
Корделия облизнула губы, вздохнула и промолвила:
– Ну хорошо. Я поговорю с управляющим. Полагаю, что после всей этой грязной истории в борделе он вряд ли будет сожалеть о том, что ты не станешь участвовать в спектакле.
И только по дороге в театр она вспомнила, что не должна даже заикаться о том, что им с сестрой известно о преступлениях управляющего.
Войдя в его кабинет, она с порога заявила, что отказывается от своей роли.
– Как это понимать? – нахмурившись, спросил Неттлс. – Премьера пьесы имела у публики оглушительный успех. Вы умоляли меня дать вам шанс опробовать свои силы на сцене! Я дал вам этот шанс. И как же вы собираетесь отблагодарить меня за это, мисс Лили? Учтите, если вы не оправдаете моих надежд и сорвете все мои планы, я устрою так, что весь Лондон узнает, кто скрывает свое лицо под маской. Вы будете навсегда опозорены, мисс Эпплгейт! – Он умолк и злобно прищурил свои и без того узкие глазки.
По спине Корделии пробежал холодок. Откуда ему стала известна их фамилия? Если он выполнит свою угрозу, то их с сестрой ожидает катастрофа.
Заметив, что она побледнела, управляющий злорадно усмехнулся:
– Не воображайте, что вам удастся что-то скрыть от Тома Неттлса! Вы будете играть свою роль в моем театре, пока это мне будет нужно. Ступайте в артистическую уборную, барышня, и приготовьтесь репетировать танцевальный номер, чтобы снова не оконфузиться на сегодняшнем представлении.
Дрожа от негодования, Корделия лихорадочно соображала, каким образом Неттлс мог узнать их с сестрой секрет. Неужели кто-то из его помощников проследил за ними до особняка Синклеров и расспросил слуг о девушках, гостящих у маркиза? Как, оказывается, все просто! Грош цена всем их мерам предосторожности!
В кабинет внезапно вошел привратник Нобби с листом бумаги в руке.
– Прикажете отправить это печатнику, сэр? – спросил он. – Проверьте, все ли здесь в порядке.
Неттлс взглянул на афишу, кивнул и сказал:
– Да, все нормально. Можешь отнести это в типографию.
Корделия собралась слухом и, выхватив из рук у Нобби афишу, заявила:
– Минуточку! Необходимо внести сюда одно существенное дополнение!
Она обмакнула перо в чернильницу и размашисто написала на афише: «Автор пьесы – Лили Делак».
– Как это понимать? – рявкнул Неттлс.
– А так, что я практически сочинила для вас новую пьесу, – невозмутимо ответила Корделия. – Поэтому я желаю получить за свою работу достойное вознаграждение. Вам придется доплачивать мне… – Она немного подумала и назвала первую пришедшую в голову сумму.
– Хорошо, я согласен, – сказал, пожав плечами, Неттлс.
– В неделю! – тотчас же поправилась Корделия, смекнув, что запросила слишком мало.
– Какая неслыханная наглость! – взревел управляющий.
– И первую выплату я желаю получить уже сегодня! – с медовой улыбкой добавила Корделия. – Нобби, можешь отнести афишу печатнику. А мне пора идти переодеваться.
Она покинула кабинет, гордо вскинув подбородок. Но сердце ее бешено колотилось. Все скоро кончится, убеждала она себя. Как только им удастся найти письмо Эвери, Неттлса упрячут в тюрьму. Вот только как им заставить его держать язык за зубами?
«Ничего, – подумала она, – какой-нибудь способ наверняка найдется! А пока не нужно забивать этим себе голову».
Актерский костюм и полумаску Офелии она предусмотрительно забрала из гримерной домой, и теперь эти вещи лежали в ее сумке в карете, ожидавшей ее возле главного входа в театр. Забрав сумку, Корделия направилась в швейную мастерскую, намереваясь немного подшить подол юбки и кружевную тесьму на декольте. Там ее поджидала актриса, которой требовалось срочно отремонтировать нижнюю юбку. Приняв ее за Офелию, она огорченно спросила:
– А где же твоя сестра, Лили?
– Клара заболела, – слукавила Корделия. – Так что бери иголку и нитку и штопай свои тряпки сама. У меня и без тебя забот по горло!
Она взяла корзиночку со швейными принадлежностями и пошла в гримерную. В коридоре ей встретился Рэнсом Шеффилд.
– Почему ты до сих пор еще здесь? – нахмурившись, спросил он. – Ты разговаривала с Неттлсом?
– Да. Судя по всему, мне придется и впредь замещать Офелию на сцене. Управляющий пригрозил мне, что опозорит меня на весь город, если я уволюсь, – сказала она.
– Негодяй! – возмутился Рэнсом. – Будь он проклят!