– Я безмерно благодарна тебе за это! – воскликнула Корделия, содрогнувшись от воспоминаний о шпагах, едва не пронзивших ее насквозь.
– Успокойся, Корделия, теперь все уже позади, – сказал Рэнсом.
Но ее продолжало трясти.
– Я ничего не могу с собой поделать! – стуча зубами, с трудом произнесла она. – Не понимаю, что вдруг на меня нашло!
– Такое порой случается с солдатами после боя, – сказал Рэнсом. – Не волнуйся, скоро отпустит.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе, словно бы желая согреть теплом своего тела.
– Расслабься, сейчас тебе полегчает, – шептал он ей на ухо, обнимая ее все крепче.
От его объятий ей действительно стало немного легче и спокойнее. Она больше не чувствовала себя одинокой и незащищенной. Уже не в первый раз этот сильный, умный и отважный мужчина выручал ее из беды. Она склонила голову ему на плечо и всхлипнула, испытывая огромную потребность выплакать всю скопившуюся в душе горечь обиды на Офелию.
Однако слезы почему-то не потекли у нее из глаз. И Корделии вдруг подумалось, что угнетавшее ее чувство одиночества вызвано не только разлукой с сестрой, была какая-то другая, не менее серьезная причина ее душевных страданий.
Так почему же боль в ее груди стихает, как только Рэнсом оказывается с ней рядом? О романе с таким удивительным мужчиной она даже не смела мечтать. Однако то, как остро он реагировал на нее, свидетельствовало, что он тоже к ней далеко не равнодушен.
Корделия перестала дрожать, но чувствовала, что ей не хочется высвобождаться из объятий Рэнсома. Может быть, он так нежно обнял ее только потому, что ей нездоровится? Решив немедленно это проверить, она спросила:
– Можно мне тебя поцеловать?
– Послушайте, мисс Эпплгейт! – строго сказал он. – В театре, кроме нас, сейчас никого нет. Нобби спит, напившись джина. Поэтому я призываю вас вести себя благоразумно…
– Но я же не спрашиваю тебя, насколько благоразумно мое поведение! – воскликнула Корделия. – Мне хочется тебя поцеловать!
Он взглянул ей в глаза и насмешливо спросил:
– И после этого кто-то еще смеет утверждать, что из вас двоих только Офелия отличается необузданным норовом? Предупреждаю тебя, Корделия, в отличие от моего уравновешенного кузена я не могу за себя поручиться. И если ты немедленно не убежишь отсюда со всех ног, второго такого шанса у тебя уже не будет.
Корделия улыбнулась и подставила для поцелуя губы.
Рэнсом едва ли не впился в них ртом, Корделия же ответила ему с не меньшим пылом. И куда только подевалась ее слабость! Все ее тело внезапно наполнилось бодростью. Ничего подобного она прежде не испытывала и никогда не мечтала подобно Офелии о любовных приключениях. Но теперь она отчетливо поняла, что хочет стать возлюбленной Рэнсома, и немедленно, хотя имела весьма смутное представление об амурных утехах.
Ей чертовски повезло, что она встретила такого мужчину, как он, и упускать свою удачу она не собиралась. А поэтому она крепко обняла его за шею и буквально присосалась к его губам.
К своему огромному огорчению, она вскоре почувствовала, что задыхается, и была вынуждена перевести дух.
– Выходит, недаром актеры говорят, что ты быстро всему учишься, – сказал Рэнсом, шумно дыша. – Рад убедиться в этом.
Корделия рассмеялась, запрокинув голову.
Рэнсом сделал глубокий вдох и стал покрывать поцелуями ее шею и лицо. Она затрепетала от удовольствия и перестала смеяться. Шелковый халат распахнулся, и пальцы Рэнсома стали нежно ласкать ее плечи и грудь.
Дрожь вновь пробежала по спине Корделии, соски ее мгновенно набухли, дыхание стало учащенным. Она ахнула от нахлынувших на нее новых ощущений и сильнее выпятила полные груди. Рэнсом сжал их своими умелыми пальцами и принялся легонько пощипывать ее соски. Она судорожно втянула воздух и запрокинула голову, пронизанная множеством невидимых раскаленных иголочек.
Легкое покалывание во всем теле переросло в тягостную боль внизу живота и сладкое томление в груди. Это смутило Корделию, однако она не стала просить Рэнсома отпустить ее. Напротив, повинуясь властному зову природы, Корделия крепче прильнула к нему и запечатлела на его губах жаркий поцелуй. Он слегка опешил и даже уронил руки. Не давая ему опомниться, Корделия стянула с него жакет и жилет, швырнула их на пол и стала жадно ощупывать его мускулистое тело.
– Пожалуй, ты права, здесь слишком жарко, – промурлыкал он и, улучив момент, когда Корделия слегка ослабила свою мертвую хватку, быстро снял с себя все остальное, включая башмаки.
Корделия с трудом подавила желание прыснуть со смеху.
Но ей стало уже не до смеха, когда он повалил ее на диванчик. Она охнула, почувствовав прикосновение к своему животу его упругого амурного орудия. Он стал сосать ей грудь и поглаживать бедра. Охватившие Корделию при этом ощущения оказались настолько сильными, что она даже стала подпрыгивать на диванчике.
– Расслабься и получай удовольствие, дорогая, – низким голосом произнес он, легонько придержав ее за плечи.
Она обмякла и целиком отдалась на его волю.
Рэнсом стал снова ласкать ее соски, поглаживая при этом внутреннюю сторону бедер. Неописуемое наслаждение горячими волнами растекалось по всему ее телу, вожделение стремительно нарастало. Казалось, что Корделия взмыла к облакам и парит над землей, словно птица.
Но ей хотелось взлететь еще выше, в заоблачные выси, и устремиться к звездам.
И, словно бы прочитав ее мысли, Рэнсом произнес:
– Мне приятно чувствовать, что ты испытываешь удовольствие. Сейчас ты отправишься в еще более стремительный и головокружительный полет.
Он стал ласкать ладонью ее лоно, до тех пор пока душа Корделии волшебным образом отделилась от тела и куда-то улетела и перед ее глазами засверкали словно бриллианты яркие звезды. Она чуть слышно застонала и непроизвольно задвигала бедрами, выкрикивая при этом:
– Еще, Рэнсом! Еще!
Корделия судорожно вздохнула от шквала обрушившихся на нее острых ощущений. Если дело так пойдет и дальше, подумала она, то она воспарит к небесам! Она обхватила руками его шею и прижалась к нему грудью, словно бы стремясь взять его с собой в полет.
Рэнсом двигал внутри ее пальцами все быстрее и быстрее, наполняя ее тело волшебной энергией. Вожделение почти достигло своего пика. Из ее горла вырвались какие-то странные звуки, хрипы и стоны, глаза подернулись поволокой. Видя, что она уже изнемогает от неудовлетворенной страсти, Рэнсом снова пришел ей на помощь. Он широко раздвинул коленом ее ноги, лег поверх нее и прошептал:
– Сейчас тебе будет совсем хорошо, любимая!
И, как всегда, Корделия поверила ему и закинула ноги ему на спину, хотя никто ее этому не учил.
В следующий миг он вошел в нее.
Корделия охнула, ощутив внутри себя его мужское естество, которое мгновенно вытеснило из лона томительное ощущение пустоты.
Рэнсом усилил свой натиск. В трепетном розовом бутоне Корделии внезапно возникла пульсация. Ручейки райского блаженства растеклись по всему телу Корделии, вынуждая ее извиваться и подпрыгивать на диванчике, пронзительно крича при этом:
– Да, милый! Еще, еще! Боже, как же мне хорошо!
Ей казалось, что она превратилась в большой хрустальный шар, который вот-вот разлетится на миллионы осколков. Корделия сомкнула веки и погрузилась в пучину блаженства.
Их тела двигались в одном темпе, подчиняясь основному инстинкту. Корделия полностью раскрепостилась, забыв обо всех своих тревогах, и целиком доверилась Рэнсому, который стал для нее кем-то подобным Гераклу или даже Зевсу. Такому титану она готова была без колебаний доверить свою жизнь, а не только невинность.
Рэнсом ускорил темп их стремительного совместного восхождения на вершину блаженства. Корделия, восторженно ахнув, до боли прикусила губу.
– Не стесняйся своих эмоций, глупышка, – ласково промолвил он, продолжая мощно работать торсом. – Кричи хоть в полный голос, визжи, пока не зазвенит в ушах. Нас все равно никто не услышит.