Поняв, что Николь не примет его руки, герцог опустил ее, и глаза его потемнели. Они пошли рядом по лужайке и остановились на полянке, затененной тремя красными кленами. Герцог поставил корзину на землю, а Николь огляделась. Их было видно отовсюду, но этого следовало ожидать, как и любопытства, которое они вызывали.
— Вы принесли подстилку?
Николь покачала головой. Герцог снял охотничью куртку и расстелил на траве. Николь продолжала стоять.
— Садитесь, у меня нет чесотки.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы действительно собираетесь завтракать вместе со мной?
— Разумеется.
В глазах ее сверкнул гнев.
— Я не нуждаюсь в благотворительности.
— Очень даже нуждаетесь, — спокойно возразил он.
— И не просила покупать мою корзину!
— Не просили.
— Зачем же вы это сделали? — воскликнула она.
Он пристально посмотрел на нее.
— Потому что других спасителей не нашлось.
— Какая галантность! — с иронией произнесла Николь, уязвленная до глубины души.
— Вам стоило бы хоть на минуту расстаться с вашей гордостью, Николь. Из-за нее вы натворили массу глупостей.
— Это вас не касается!
— Садитесь же, — сказал он, вспыхнув от негодования. — Прежде чем мы устроим сцену и испортим все, чего достигли.
— Мне не нужно ваше покровительство, — с горечью произнесла Николь. — Оно необходимо вашей славненькой Элизабет, вот и идите к ней.
— Она как раз не нуждается в моем покровительстве, и глупо было с моей стороны предложить его вам, раз вы такая неблагодарная. А теперь сядьте.
Герцог толкнул Николь, и она невольно села на его куртку.
Он опустился на траву рядом с ней и, когда Николь уже была готова вскочить, удержал за руку.
— Мы все еще привлекаем внимание, сидите спокойно. Или вам недостаточно сплетен, Николь?
Она на мгновение закрыла глаза.
— Достаточно.
Он выпустил ее руку.
Открыв глаза, она обнаружила, что он внимательно смотрит на нее. Николь вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы. Она действительно нуждалась в его великодушии, и не только в великодушии.
Принадлежи он Николь, она прижалась бы к нему и рассказала о том, как несчастна. Он мог бы стать для нее гаванью, надежным убежищем, в котором она так отчаянно нуждалась, защитил бы ее от остального мира. Но он принадлежит Элизабет. И с этим ничего не поделаешь.
Он все еще смотрел на нее, очень пристально, словно читал ее мысли. И Николь стало не по себе.
Глаза его снова приобрели золотой цвет.
Он потянулся было рукой к ее лицу, но тут же опустил ее.
— Пожалуй, пора поесть, — сказал Хейдриан и взял корзину.
Николь не произнесла ни слова, не пошевелилась.
Охваченная неистовым желанием, Николь забыла обо всем на свете.
— Проклятие! Это невыносимо! — воскликнул герцог.
Он все понял. И Николь с радостью увидела страсть в его глазах.
— Я не могу, — прошептала она.
Он резко выдохнул.
— Если не можете, значит, у нас впереди очень долгий час.
Его слова вернули ее к действительности.
— Я полагаю, часа будет достаточно, если мы выдержим, — произнес он.
— Мы не нарушим приличий, если наш завтрак продлится час, а потом вы вернетесь к Элизабет.
— Само собой разумеется.
Эти слова подействовали на Николь, как ушат ледяной воды. Как может она желать мужчину, у которого есть невеста? Это низко и безнравственно.
— Давайте уйдем прямо сейчас, — резко сказала она, не поднимая глаз. — Скажете своим друзьям, что я само очарование, но у меня разболелась голова.
— Вы правы, — хрипло произнес он.
Николь протянула ему куртку и ждала, пока он ее наденет.
Пока они шли к длинной веренице экипажей, Николь думала о том, что в понедельник она уедет в Драгмор и они никогда больше не увидятся.
Кучер открыл дверцу кареты. Николь хотела войти в нее, но герцог вдруг схватил ее за руку.
— Николь, нам нужно поговорить.
— О чем? — грустно спросила она.
Герцог еще крепче сжал ее руку.
— Моя карета еще не вернулась. Вы могли бы подвезти меня в Клейборо.
— Ни за что!
Герцог подтолкнул Николь в карету, влез в нее сам и закрыл дверцу.
— В Клейборо, — бросил он кучеру. — А потом отвезете леди Шелтон домой.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Карета тронулась.
— Зачем вы это сделали? — воскликнула Николь.