— Уходите. Немедленно. Пока не поздно.
Она не шевельнулась.
— Вы что, не слышите? — в бешенстве закричал он. — Я велел вам уйти! Вон отсюда, вон из моей жизни!
Он швырнул стакан с виски в дверь позади нее. Стакан пролетел мимо ее головы и ударился о роскошную дверь.
Николь вздрогнула.
Хейдриан задыхался. В нем бушевали хорошо знакомые ему чувства. Он ненавидел себя, ненавидел ее.
— Вы дура. Я чуть не поранил вас.
— Но ведь не поранили, — прошептала она. — И не пораните.
Он резко отвернулся. Его била дрожь.
— Я знаю, вы страдаете. Вы набросились на меня потому, что больше не на кого набрасываться. То, что случилось, нелепо, несправедливо.
Герцог закрыл глаза. Образ Николь вытеснил образ Элизабет. Он снова хотел Николь и не мог с собой совладать.
— Пойду попрошу Вудворда принести чаю, — сказала Николь. Герцог изо всех сил старался взять себя в руки, обуздать свои желания.
Вернулась Николь. Едва она вошла, как сердце у него учащенно забилось.
— У вас очень усталый вид, Хейдриан. Прошу вас, сядьте. Вудворд сейчас принесет горячего чаю.
Желание захлестнуло герцога. Ни о чем другом он не мог сейчас думать. Даже о своем горе.
Герцог оперся о каминную полку и уставился на огонь. Образ Элизабет стерся из памяти.
Вудворд принес чай и удалился.
Воцарилось молчание, нарушаемое тиканьем настенных часов и потрескиванием огня в камине. Николь встала и подошла к нему. Он напрягся.
Она стояла так близко, что он ощущал исходившее от нее тепло.
— Хейдриан! Вы не хотите сесть?
— Нет.
— Может быть, подниметесь наверх и ляжете спать? Мне тяжело видеть вас в таком состоянии.
Ему тоже было тяжело. Он не шевелился, схватившись за каминную полку.
— Если бы я мог уснуть, Николь.
Она тихонько вздохнула. И когда она слегка коснулась его спины, Хейдриан едва не подскочил. Он закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы она обняла его. Но она этого не сделала, а стала растирать ему шею.
Хейдриан замер и еще больше напрягся. Он окончательно утратил над собой контроль.
— Николь! — воскликнул он, резко повернувшись и заключив ее в объятия. Она похолодела, но не оттолкнула его. Он привлек ее к себе и ощутил, как она дрожит.
— Все хорошо, — проговорила Николь, проведя рукой по его волосам, затем по спине. — Все хорошо.
Хейдриан долго не отпускал ее. Панический страх прошел, уступив место желанию.
Он был потрясен тем, как сильно нуждается в этой женщине.
Она обхватила ладонями его лицо.
— Всегда, — прошептала она, заглянув ему в глаза. — Я всегда буду рядом. — И она почти целомудренно коснулась губами его губ.
Хейдриан опустился на колени, потянув ее за собой. Когда она легла на спину, он осыпал алчными поцелуями ее лицо и шею.
— Николь, — прошептал Хейдриан. Он лежал на ней, она страстно прижималась к нему, отвечая на его поцелуи.
Хейдриан поднял ей юбки, высвободил свою плоть и ворвался в нее. Он забыл, что она девственница, забыл обо всем.
Через мгновение все было кончено. Придя в себя, Хейдриан с улыбкой произнес:
— Прошу прощения.
— Не надо просить прощения, — пылко сказала Николь. — Никогда не проси у меня прощения.
Вскоре Хейдриан почувствовал, что его клонит в сон, и, сжимая в объятиях Николь, подумал, что больше не будет противиться ни ей, ни самому себе. С этой мыслью он уснул крепким сном.
Глава 19
Хейдриан проснулся и не сразу сообразил, где он. Повернул голову, вздрогнул от колющей боли в висках и увидел догорающие в камине угли. Бордовые занавеси на высоких окнах были раздвинуты, за окнами было темно. Была поздняя ночь. И тут он все вспомнил. Он лежал на полу в библиотеке, где и уснул. После того как овладел Николь Шелтон.
Он принял сидячее положение, натянув одеяло на бедра. Николь пришла выразить ему сочувствие, а его охватило желание.
Он покраснел от стыда, вспомнив, как швырнул ее на пол и вошел в нее.
Как такое могло произойти?
Мрачный и потрясенный, Хейдриан встал, зажег свет и сел за стол.
Что он натворил?
Не важно, что она пришла сюда, чего она не должна была делать, ему не следовало ее принимать. Вместо этого он проиграл сражение, которое вел с тех пор как впервые увидел Николь Шелтон, — сражение с самим собой и своими желаниями. Он проиграл, дело сделано. A fait accompli[1]. Теперь уже ничего не изменишь. Придется жениться на ней.
Но ведь он только что похоронил Элизабет. При этой мысли он застонал. Однако ощущение вины прошло. Он не понимал, почему, но не хотел искать ответ. Хорошо, что хоть этот источник боли прошел.