Она промокнула глаза носовым платком и подняла взгляд на сына.
— Хейдриан, — тихо проговорила она, — судя по твоему поведению, ты больше на меня не сердишься?
— Присядьте, мама. — Он подвел Изабель к стулу.
— Или все еще сердишься?
Он пристально посмотрел на нее.
— Матушка, вы поступили неправильно, не открыв мне правду, когда я стал достаточно взрослым, чтобы все понять. Я бы и тогда понял. Я должен был знать, кто мой отец. Это важнее, чем ваше признание в давнишней, забытой связи. Неужели вы этого не понимаете?
— Я знаю, что была не права, — прошептала Изабель.
— Тогда почему вы так поступили? Ведь у меня гора с плеч свалилась, когда я узнал, что Френсис мне не отец.
— Я боялась.
— Чего же? Что тайна выйдет на свет? Этого никогда не произойдет, матушка. Я буду ревностно охранять вашу репутацию.
— Я беспокоилась не о своей репутации, — сказала Изабель, взволнованно вертя в руках носовой платочек.
— Тогда о чем же? Мое наследство обеспечено, даже если правда выйдет наружу. В конце концов, дед Джонатан сделал вас наследницей после Френсиса. Вы — законная наследница Клейборо, а после вас — я. У меня много родственников, которые охотно оспорили бы мое право на наследство, но их притязания суд отвергнет.
— Я боялась, что ты никогда не простишь мне того, что я сделала и что не сказала об этом тебе.
— Мама, это просто смешно, — тихо произнес Хейдриан.
— Так ты меня прощаешь? — спросила Изабель.
— Забудьте об этом, все остается по-прежнему. Как вы могли подумать, что я осудил вас потому, что вы обрели любовь и хоть немного счастья. Видит Бог, Френсис ничего не принес вам, кроме горя.
Изабель закрыла лицо руками и едва сдерживала слезы.
Хейдриан погладил ее по плечу.
— Не нужно плакать, мама. Все это в прошлом.
Изабель улыбнулась сквозь слезы.
— Я отправил на поиски двух сыщиков. Один должен был прибыть в Бостон две недели назад. Если мой отец там, если он жив, то уже получил мое письмо. Если что-нибудь станет известно, я вам дам знать.
— Нет. Я не хочу ничего знать.
Хейдриан пристально посмотрел на мать.
Сердце у Изабель болезненно сжалось. После стольких лет невозможно себе представить, что он жив, холост и по-прежнему любит ее. Если же он женат или охладел к ней, боль будет невыносимой.
— Ладно, мама, — сказал Хейдриан.
И, чтобы сменить тему разговора, спросил, не хочет ли она остаться поужинать с ним и его женой.
Но не успела она ответить, как дверь распахнулась и в комнату влетела запыхавшаяся Николь, растрепанная, в покрытых грязью бриджах и сапогах.
Хейдриан бросился к ней. Николь остановилась как вкопанная, устремив взгляд на вдовствующую герцогиню, и покраснела.
— Не может быть! — простонала она.
Хейдриан повернул ее к себе лицом и встряхнул.
— Что случилось?
Николь снова посмотрела на вдовствующую герцогиню. Что за невезение! Надо же было, чтобы свекровь увидела ее в первый раз в таком виде!
Хейдриан все еще тряс ее.
— Николь! Что случилось? С тобой все хорошо? — От волнения он перешел с женой на ты. Николь последовала его примеру.
— Хейдриан! Ты должен что-то сделать! Главного конюха избили бродяги, и он потерял сознание. Мне стоило немалых усилий взвалить его на мою лошадь и добраться до Клейборо. Вудворд послал за врачом.
— Ты ушиблась? — спросил Хейдриан.
Она покачала головой.
Хейдриан резко отпустил ее руки.
— Побудьте с ней, мама, — бросил он и вышел.
О'Генри так и не пришел в сознание, когда Николь добралась до Клейборо, он лежал ничком поперек седла, а она вела лошадь в поводу.
— Вот, дорогая, выпейте. Это успокаивает нервы.
Николь взяла рюмку и сделала несколько глотков. Вдовствующая герцогиня гладила ее по спине.
— Что с мистером О'Генри? — спросила Изабель.
— Не знаю! — простонала Николь. — И все по моей вине!
— Вы, конечно же, преувеличиваете, все обойдется.
— Только бы он не умер!
— Расскажите мне, что произошло.
Вдовствующая герцогиня была настроена вполне дружелюбно, и Николь стала торопливо рассказывать:
— Я настояла на том, чтобы мы ездили вдвоем с мистером О'Генри. Один из бродяг напал на меня! Я могла бы ускакать, но мистер О'Генри стал стегать его хлыстом! Там были еще двое, они стащили мистера О'Генри с седла и набросились на него. Я стегала их хлыстом, и, слава Богу, мой жеребец обезумел. Он ударил их вожака, едва не затоптал его, и все трое убежали.
— Боже мой, — только и могла произнести вдовствующая герцогиня.