Кейн уже ждал, когда закончится демонстрация, чтобы отвезти Шеннон домой. Он захлопнул дверцу шкафа, размешал сахар в чае, положил ложечку на блюдце, повернулся к ней, чтобы отдать чашку, и вдруг понял, что не хочет отпускать ее. Она выглядела истощенной и такой болезненно хрупкой. Кейн ощутил странный прилив нежности. Не только из-за желания защищать слабую женщину — хрупкость делала Шеннон еще более сексуальной, пробуждая в нем первобытные инстинкты. За два с половиной года она расцвела, стала красавицей. Но все же она нездорова, это очевидно. И, судя по всему, совсем одна в чужой стране и некому позаботиться о ней... Не самое подходящее время думать о ее красоте.
И зачем он только ввязался во все это? Кейн не знал. Он ничем не обязан семье Бувье.
Возиться с Шеннон не входило ни в его обязанности, ни в его планы. Он мог просто посадить ее в такси и отправить домой. Она уже совершеннолетняя, сама выбрала такую жизнь, и не его дело спасать ее. Тогда почему он ощущал такую острую, но совершенно неуместную потребность защищать ее и заботиться о ней?
— На этой яхте есть туалет? — Шеннон встала с дивана.
— Да, это... — Он увидел, что она шатается от слабости, забыл, что хотел сказать, и замолчал, потрясенный ее болезненным видом. На лбу у нее опять выступила испарина.
— Ты в порядке?
— В полном, — ответила она медленно и невнятно.
Мрачная догадка вдруг пришла ему в голову. Почему он сразу не догадался? По тому, как она выглядела. По ее изможденным чертам. По неестественной худобе.
— Стой! — Кейн подбежал к ней и выхватил грязную холщовую сумку, которую она, как будто догадываясь о его намерениях, крепко прижала к себе.
Он схватил ее за запястья, поворачивая руки так, чтобы видеть ее вены.
— Что ты ищешь? — испуганно спросила Шеннон, стараясь вырваться.
Он отпустил ее руки и начал вытряхивать содержимое сумки на стол.
— Что ты себе позволяешь? — Испуг уступил место ярости.
Кейн чувствовал негодование Шеннон, но продолжал копаться в ее вещах, ненавидя себя. Он обязан сделать это. Ради ее же блага. Ради блага ее отца. Ради его...
Помада. Расческа. Кошелек. Какие-то бумажки. Таблетки.
Он взял пузырек и стал внимательно изучать этикетку, но она выхватила его.
— Это от желудка, ясно? Именно поэтому я здесь, а не в Перу!
— Перу? — переспросил он.
— Рио. Перу. — Шеннон пожала плечами. — Какая разница? Тебя не интересует, где я была все это время, что делала. Тебя волнует только, не пронесла ли я чего на твою драгоценную лодку.
Это была не совсем правда. Точнее, совсем неправда. Но разве он мог сказать ей об этом?
— Извини, я ошибся, — сказал Кейн, закидывая вещи обратно в сумку.
Шеннон отобрала ее.
—Я думаю, извинение — самое малое, что ты можешь сделать. — Краска залила ее щеки. — Меня, конечно, не считают образцом добродетели, но мне плевать на чье-либо мнение. Я не увлекаюсь наркотиками, чужими мужьями и прочим. Я ценю свое собственное тело!
Похоже на намек, Кейн окинул взглядом ее стройную фигуру, тонкую талию, которой позавидовали бы многие женщины, плоский живот, нежные изгибы бедер. Ему захотелось обнять Шеннон, притянуть к себе, как тогда, на улице, когда ее ранили, но только не для того, чтобы защитить, а чтобы почувствовать теплоту ее тела, шелк ее кожи.
Чтоб ее! Он думал как влюбленный подросток. Кейн прогнал эти мысли, взял со стола маленькую красную книжечку и подал ей.
— Ты всегда носишь с собой паспорт?
— Мой дом несколько раз грабили, — уже более спокойно сказала она. — С тех пор я ношу его с собой.
— Мне кажется, тебе лучше прилечь. — Кейн повел ее в одну из кают. — Отдых тебе не помешает.
Каюта, так же как и салон, была обставлена дорого и со вкусом. Большая двуспальная кровать, белого цвета мебель. За стеклянными дверями виднелась душевая кабинка.
— Если хочешь, прими душ. Потом я принесу тебе чаю.
Кейн подумал, что она выглядит как бродяжка, в своих драных штанах и майке со смешным слоганом. И это наследница многомиллионной компании! Правда, она не имеет ни малейшего представления о трудностях, которые переживает компания. Девушка знает лишь то, что она дает ей беспечную, роскошную жизнь.
— Ты сказала, что не увлекаешься чужими мужьями...
— Извини? — не расслышала она.
— Я про чужих мужей.
Шеннон вопросительно на него посмотрела, нахмурилась. Кейн пожалел, что заговорил об этом. Зачем — он и сам не знал. Чтобы напомнить самому себе о том, как она опасна? Чтобы защитить себя от нее? От этой девочки?