Я встаю, перебрасываю шаль через руку. Не удерживаюсь — и глажу роскошную ткань.
— Милорд, простите, я не могу принять такой подарок.
Я готова к тому, что сейчас мне велят собирать вещи и проваливать к черту.
— А? — Лорд Шад, играющий с крошечными ручками дочери, поднимает на меня глаза. — Это прекрасно, миссис Марсден, но я ничем не могу помочь, если вам не нравится. Верните, если хотите, хотя эти цвета вам очень идут. Кроме того, вам что-то такое понадобится в Брайтоне, правда, дорогая?
— Ну конечно, оставьте ее. — Леди Шад трогает шаль. — Какая красота. Я бы тоже такую хотела, но на мне она была бы вечно испачкана срыгнутым молоком — или мальчишки соорудили бы из нее палатку. Так кто же вам ее купил, Софи? Неужели у вас появился тайный поклонник?
Лорд Шад зевает.
— Полагаю, это Гарри Бишоп.
Гарри Бишоп? Не могу поверить, что мой хозяин оказался настолько низким человеком, чтобы впутывать в это дело еще и своего управляющего!
— Уверяю вас, милорд, у меня нет никаких видов ни на мистера Бишопа, ни на какого-либо другого джентльмена.
Он пожимает плечами:
— Думаю, вам стоит сегодня ее надеть, мэм.
Я не осмеливаюсь смотреть в глаза леди Шад, которая наверняка понимает, куда клонит ее муженек, и в очередной раз поражаюсь ее бесстрастности. Она снова, как ни в чем не бывало, берет ребенка на руки.
К моему огромному облегчению, в этот момент входит Амелия, ослепительная в новом наряде, и мы все охаем и ахаем, восхищаясь ее красотой, но для меня этот вечер испорчен безнадежно.
За прошедшую неделю я уже раз десять пожалел о своей неосмотрительности. Впрочем, мне было некогда особенно углубляться в размышления, слишком много дел по дому, и самое важное из них — лорд Шад решил перестроить гостиную, снести часть стены, чтобы обеспечить место для оранжереи, построить крыльцо и клумбы по пути в сад. Он собственноручно сделал несколько набросков, и мы оба горим желанием снести стену так, чтобы не обрушить весь дом. Я поклялся хранить тайну, потому как эта реконструкция готовится как подарок для леди Шад и должна быть завершена, пока все семейство будет в Брайтоне.
Я готовлюсь к этому ужину гораздо тщательнее, нежели подобает разумному человеку. Дело происходит в деревне, поэтому короткие шелковые штаны мне не понадобятся (а это большая удача, потому что у меня их и нет), однако я аккуратно повязываю галстук и чищу сюртук. Я не стремлюсь произвести впечатление на Софи, просто хочу сохранить достоинство, в случае если она отвергнет шаль. Действительно, чем я думал, когда выбирал такой роскошный подарок? Впрочем, это для меня он роскошный, а у нее наверняка дюжина таких же шалей, если не лучше.
Все три лакея, Мэтью, Марк и Лука, жаждут нас сопровождать, потому что у них есть друзья среди слуг Карстэрзов, но идти туда с милю, и я выбираю одноглазого Мэтью, у которого целы обе руки и обе ноги. Марк, который нацепил свой лучший протез руки, кое-как натянул на этот нелепый обрубок перчатку, особенно расстраивается, что его не берут.
Лорд Шад и мы с Мэтью ожидаем Софи и Амелию в холле. Лорд Шад поглядывает на часы:
— Ну что за народ эти женщины! Вечно опаздывают…
Тут его лицо расцветает в улыбке, от которой женщин, я полагаю, обычно бросает в дрожь. Его подопечная и ее компаньонка спускаются по лестнице.
Да, Софи надела шаль, и у меня дух захватывает от ее красоты.
Мне совсем безразлично, какими глазами Гарри Бишоп смотрит на Амелию, пока мы с ней спускаемся по лестнице. Это непристойно. А на лорда Шада мне вообще смотреть не хочется — я в нем разочаровалась. Сочувствую его жене.
Так как дом Карстэрзов находится недалеко, то мы идем пешком, а лакей несет наши бальные туфли в холщовом мешочке. Здесь все всё делают в одно время, поэтому ужин начинается в четыре. Солнце светит ярко, и над головой плывут огромные облака.
— Сэр, а что мне делать, если меня попросят спеть или сыграть что-нибудь? — спрашивает Амелия у своего опекуна.
— Если хочешь — соглашайся. — Он с любовью улыбается ей. — Надо же когда-то начинать, так почему бы не здесь и не сейчас, среди друзей?
— Полагаю, вы правы. — Закусив губу, она поворачивается ко мне: — А вы что думаете, миссис Марсден?
Я думаю, что она затмит всех провинциальных девиц, которые там будут, но не хочу, чтобы она волновалась еще сильнее или становилась самоуверенной.
— Думаю, что лорд Шад прав, — отвечаю я.
Она сияет:
— А еще там будут танцы!
Вскоре мы доходим до дома капитана Карстэрза, и хозяин, морской офицер в отставке, тепло нас приветствует. Его жена, очень приятная дружелюбная женщина, берет Амелию под руку, и туг я понимаю, поскольку все гости живут по соседству, им было известно, что Амелия? явится в новом платье — и они ждали этого момента с нетерпением. Несомненно, это миссис Хенни растрезвонила новость на всю округу. Молодые джентльмены поглядывают на Амелию с интересом.
А им известно, какие планы на меня у лорда Шада?
Некоторые дамы одарили меня любопытными взглядами, оценивая мой наряд и прическу. Платье, которое прежде казалось мне таким скромным и простым, явно выглядит чересчур откровенным. На нем буквально написано, что оно пошито по последней лондонской моде, и вырез слишком глубок, а подол слишком короток и открывает щиколотки. Шаль представляется мне кричащим символом моей репутации, а жалко — в эту вещь я влюбилась с первого взгляда. Но я ведь не единственная женщина, на свете, способная сразу и навсегда влюбиться в кусок красивой материи, и это гораздо безопаснее, нежели чем внезапно вспыхнуть страстью к мужчине. Так ты по крайней мере точно знаешь, что выбираешь.
Так как Амелия давно знакома с большинством присутствующих, моя опека ей не нужна, и хозяйка дома берет ее под свое крыло. Лорд Шад и капитан Карстэрз увлечены беседой.
К моему изумлению, Гарри Бишоп подходит и представляет меня преподобному Диммоку и его супруге, а также их викарию мистеру Дибблу, автору злополучного любовного стихотворения. Мистер Диббл таращится на мою грудь, но я не обращаю на это внимания: к подобному обращению я давно привыкла. Преподобный Диммок и его жена вовсю расхваливают Джона и Амелию, а заодно и все семейство лорда Шада. Я напускаю на себя дружелюбно-вежливый вид и отвечаю на их вопросы. Да, это действительно очень красивый край (скучная, грязная равнина, в общем и целом слишком много неба и воды), а семья Шаддерли очень гостеприимна (настолько гостеприимна, что его сиятельство ожидает, что я в ответ буду принимать его в своей постели).
Амелия присоединяется к другой молоденькой девушке, дочери Уилтонов, как мне сообщают Диммоки. Мисс Джейн Уилтон — очаровательная хохотушка с копной упругих золотистых кудряшек, и мне очень радостно видеть, что рядом с ней Амелия и сама становится игривой и смешливой. Я вспоминаю, как мы впервые встретились с Клер и Лиззи — и сразу же поняли, что станем лучшими подругами.
После краткого разговора с подругой Амелия подходит ко мне:
— Миссис Марсден, Джейн, то есть мисс Уилтон, пригласила меня поехать на лето в Бат вместе с ее семьей! Прошу вас, помогите мне уговорить дядю Шада, чтобы он меня отпустил. Я знаю, что Бат не такой фешенебельный, как Брайтон, но мы с мисс Уилтон уже так подружились…
— Конечно, помогу.
А что еще мне остается? В некотором смысле я чувствую облегчение, потому что если мне предстоит сопровождать Амелию, то в Бате вряд ли я встречу кого-то из старых знакомых. Теперь, когда принц-регент выбрал своей летней резиденцией Брайтон, Бат не в моде.
Амелия хватает меня под руку и тащит к Уилтонам — знакомиться. На вечере в ряду прочих гостей присутствует брат миссис Уилтон, военный, который явно чувствует себя неловко в новехонькой форме. Зовут его капитан Дин.
— Мэм, я очарован. — Он смотрит на меня с одобрением, и на мгновение — поистине ужасное мгновение! — мне кажется, что он меня узнал, потому что с первого взгляда ясно: он из тех мужчин, с которыми я так часто имела дело в прошлой жизни, — щеголеватых и беспутных, свято уверенных, что женщины обязаны падать к их ногам. Но нет, просто этот юноша считает, что военная форма обязывает его флиртовать со всеми хорошенькими женщинами, эдакий своеобразный долг перед отечеством. Он склоняется над моей рукой, сопровождая эго движение скрипом и звоном.