— Я считаю, нам следует сжечь их оба.
Она не знала, что и думать. Весь мир перевернулся в ее глазах. Если они сожгут эту тетрадь, никто никогда не сможет доказать, что она не та, за кого себя выдает, — не дочь герцога. Но если Кэролайн или Ричард распространят сплетню о том, что они с Уиллом брат и сестра, ей может понадобиться доказательство.
— Нет, мы не можем этого сделать.
— Элизабет, мы должны, — настаивал Уилл. — Никто не должен узнать. Это погубит вас.
— Спрячьте оба за той панелью над камином. Их там никто не найдет, — сказала Элизабет. Она внезапно почувствовала себя совершенно беспомощной, словно кто-то лишил ее сил.
— Дорогая, все будет хорошо. Никто никогда не узнает правды, вы будете по-прежнему считаться дочерью герцога. — Он попытался притянуть ее к себе, но она сопротивлялась.
Она выдралась из его рук и отодвинулась к краю кровати.
— Я знаю, Уилл.
Он придвинулся к ней и положил теплые руки ей на плечи.
— Я тоже знаю. Но это не имеет значения. Никто другой этого не узнает.
Элизабет соскочила с кровати и повернулась к нему. Она была в ярости. Как он не может понять, что это значит для нее?
— Это имеет значение. Это все меняет. Моя мать спала со слугой, чтобы выиграть пари. Пари! И почему? Потому что ей захотелось дорогую шляпку, а герцог отказался платить за нее.
Произнесенные вслух слова окончательно сразили ее. Как это было возможно? Ее мать. Ее мать сделала это. Из-за шляпки.
Что еще делала ее мать, чтобы получить то, что хотела, мелькнуло в голове у Элизабет.
Сердце болело так сильно, что она не могла больше выносить этого. Горячие слезы обжигали ей щеки. Уилл снова оказался рядом. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Гладя ее по волосам, он шептал слова утешения, но Элизабет была безутешна.
Она прижалась к нему. Сейчас она нуждалась в нем больше, чем когда бы то ни было. Он поцеловал ее в темя. Но она хотела большего, чем утешения. Она прижалась к нему всем телом и почувствовала ответную реакцию. Завтра она решит, что ей делать со своей жизнью, а сегодня ей хотелось снова почувствовать себя защищенной в его объятиях.
Он отнес ее на кровать и уложил на подушки. Он нежно целовал ее, и она вкладывала всю свою любовь в поцелуи. Она больше не сомневалась в том, что любит его. Он знал правду о ее происхождении, но по-прежнему любил ее и хотел.
Уилл проснулся до рассвета и смотрел на прекрасную женщину, лежавшую рядом с ним. Ему следовало вернуться в свою комнату до того, как проснутся слуги. А он не мог оторвать взгляда от ее груди.
Когда он соединялся с ней во второй раз, сердце его было полно нежности. Единственной его мыслью было помочь ей справиться с болью. На этот раз все было иначе, чем прежде.
Словно она прощалась с ним навсегда.
Он тряхнул головой, чтобы избавиться от мрачных мыслей. Элизабет никуда не денется. Он позаботится об этом. Лежа в ее постели и глядя на нее, он принял решение. Этим вечером после обеда он попросит ее руки. И скажет ей, что остается в Англии.
Он осторожно выскользнул из постели, чтобы не разбудить ее. Собрал разбросанную по комнате одежду и положил ее ночную рубашку рядом с подушкой, чтобы она могла найти ее до того, как в комнату войдет горничная.
Натянув брюки, он, крадучись, словно вор, пошел к двери, остановился, еще раз взглянул на нее и вышел.
Сегодня вечером она станет его невестой. Его сестры будут в восторге от того, что Элизабет станет им сестрой.
Здесь, в Англии, он создаст им новую жизнь. Он постарается сделать все возможное, чтобы облегчить страдания тех, кому повезло меньше. Тогда он останется верен идеалам своей мачехи и сможет следовать им, используя свои положение в обществе и богатство.
Несколькими часами позже он чувствовал себя полностью отдохнувшим и готовым встретить новый день.
Одевшись, он вышел из своей спальни и прокрался к двери спальни Элизабет. Заглянув внутрь, обнаружил, что она уже сошла вниз.
Спустившись с лестницы, он остановился и спросил лакея, видел ли тот леди Элизабет.
— Она только что уехала к мисс Рейнард, ваша светлость.
Проклятие. Он хотел знать, как она себя чувствует. Наверное, ей нужно было поговорить с подругами. Он надеялся, что она не расскажет им слишком много. Хранить все в секрете было необходимо, чтобы сберечь ее репутацию.
— Ваша светлость, — произнес лакей, когда Уилл направился к примыкающей к кухне маленькой столовой.
— Да, Кеннет?
— Час назад вам принесли письмо. Я оставил его на столе в вашем кабинете.
— Письмо?
Любопытство заставило его подняться в кабинет. Письмо лежало в центре стола. Едва он взял его в руки, как узнал печать.