Они засмеялись. Громко. А затем еще громче, когда Горэм попытался помочь Клэр встать на ноги, но не смог поднять ее вес.
Симона и Харри выиграли. Дворецкий Горэма вручил ей десять сверкающих гиней на серебряном подносе. Посреди поздравлений и приглашений на танец от джентльменов для мисс Ройяль, Симона спросила у Харри:
— Означает ли это, что я не получу свой сюрприз?
— Это означает, что мы должны найти Фордайса и выяснить, почему он здесь.
— Полагаю, что он здесь по той же причине, что и все остальные — чтобы потанцевать, выпить, и, возможно, найти себе любовницу.
— Сомневаюсь в этом. Я никогда не доверял ему.
— Ты его знаешь?
— Нет, но мистер Харрис знает. Твой следующий танец с Дэниелом, верно? — Когда девушка кивнула, он проговорил: — Хорошо. Скажи ему, чтобы он покружил тебя по залу, в поисках Фордайса. Но не приближайтесь к этому типу. Он может быть опасен.
— Ты можешь сказать мне почему?
— Потому что его зовут не Фордайс.
Харри убедился, что Дэниел прибыл вовремя, чтобы отгонять прочь все возрастающее число потенциальных претендентов на благосклонность Симоны. Нома Рояль внезапно стала объектом поклонения полусвета, и каждый хотел познакомиться с ней.
Харри отправился на охоту. Он также прошептал кое-что в ухо сэру Чонси — в то ухо, которое не пострадало после затрещины, которую отвесила ему Клэр, когда поднялась на ноги. Сэр Чонси, пошатываясь, вышел из дверей бального зала.
Симоне пришлось описать Дэниелу Фордайса, его глубоко посаженные глазки и обвислые щеки. Дэниел все время поворачивал ее в танце, чтобы посмотреть во всех направлениях, до тех пор, пока у Симоны не закружилась голова.
— Возможно, нам лучше прогуляться по залу, — предложила она.
Они так и не заметили Фордайса. Зато увидели, как Клэр покидает зал, приложив к голове носовой платок. Она заявила о том, что нездорова. Ее характеру срочно требовалось уединение, чтобы закатить истерику эпического масштаба.
Дэниел не позволял никому приближаться к Симоне.
— Это особенная подруга моего кузена, — говорил он джентльменам, чтобы они держались подальше.
— Вы очень хорошо делаете это, — сказала ему Симона. — Вы стали бы хорошим братом. Или мужем.
Эти слова заставили Дэниела передать ее сэру Чонси, чтобы тот смог станцевать с ней, с гораздо большей скоростью, чем допускала вежливость. Симоне не хотелось жертвовать своим платьем ради ухищрений Чаппи, так что она снова предложила прогуляться вместо того, чтобы танцевать.
Сэр Чонси кренился и опирался на нее, но делал это мягко. Они продвигались медленно, чтобы как можно тщательнее искать Фордайса. И если Симона больше искала в толпе Харри, а не Фордайса, то что ж, она ничего не могла с этим поделать.
Харри первым нашел того, кого они преследовали. Мужчина с сальными волосами, который, как предполагалось, был инвестором, сам рыскал по залу.
— Потеряли свою подружку? — спросил Харри. — Моя сейчас порхает с места на место, после того, как мы выиграли.
— Нет, я… Я вас знаю? Вы выглядите знакомым.
— Думаю, вы только что видели меня танцующим. Неплохое представление, а? Меня зовут Хармон. Харри Хармон.
Фордайс отпрыгнул назад до того, как смог в достаточной степени прийти в себя, чтобы прошептать что-то вежливое о танце и о его партнерше.
— Не могу припомнить, что я был представлен вам, мистер…
— Форд. — Он заметил гримасу Харри. — Послушайте, вы ведь не больны, ведь нет?
— Нет. Мне нужно выпить, и вовсе не этого безвкусного пунша, извергаемого дельфином. Вы его видели?
— Расточительная трата больших денег, как и все остальное здесь.
— Совершенно верно. Я вижу, что вы серьезный джентльмен, так что, пожалуйста, расскажите мне, что в Лондоне говорят о каких-то французиках, пытавшихся свергнуть правительство и вернуть обратно Корсиканца. Мы слышали не слишком много. На самом деле вовлеченная в это дело женщина участвовала в конкурсе. Вот почему мне интересно.
— Ничего. Я ничего не знаю ни о чем подобном. — Фордайс, или Форд, заторопился прочь.
Ложь. Горькая, напоминавшая на вкус мышьяк, ложь.