— Это предложение, мистер Хармон?
— Лучше бы было так, учитывая, что я намереваюсь заняться с тобой любовью сегодня ночью. — Его рука ухватилась за подол ее ночной рубашки и потянула вверх, так, чтобы он смог погладить ее ноги, ее бедра, и то, что между ними.
Симона попыталась сохранять хладнокровие, тогда как все, что она хотела — это Харри, тесно прижавшегося к ней.
— Это не потому, что приезжает твоя семья, и они настаивают, чтобы ты сделал из меня честную женщину?
Харри остановил движение своей руки — и ее стремительно бьющееся сердце.
— Ты и так честная женщина. Но я хочу собственную семью — маленьких рыжеволосых девочек.
— И голубоглазых мальчиков.
— Симона, мои сыновья, они будут распознавать ложь. Все мужчины из рода Ройсов могут это делать, в различных формах. Они будут знать правду, как и я. Ты можешь принять это?
— Если ты сможешь принять предсказательницу будущего.
— И все-таки, как ты делаешь это? Я никогда не говорил тебе ни о скрипке, ни о сыне Элис.
Симона пожала плечами и стянула ночную рубашку через голову.
— Я не знаю. Иногда я просто вижу некоторые вещи.
— Что ты видишь, когда прикасаешься ко мне? — Он взял ее руку в свою и прижал к своему сердцу.
Симона закрыла глаза.
— Я вижу тебя улыбающимся. Ты так счастлив, что это приносит радость моему сердцу.
— Тогда ты должна быть рядом со мной. Я никогда не ощущал такого счастья, пока не встретил тебя. Я никогда не был влюблен, и это не ложь.
После затяжного поцелуя, Симона спросила:
— Что ты видишь, когда я говорю, что люблю тебя?
— Это Рекс видит цвета. Я могу ощущать правду на вкус. Твои слова сладкие, как нектар, амброзия богов. Такие же сладкие, как и твои губы. — Харри поцеловал ее в губы. — Такие же душистые, как и твое прекрасное тело. — Он начал целовать шею Симоны и постепенно спускался вниз. — Сладостные, как тот негромкий шепот, которым ты выражаешь свое удовольствие. — Она что-то прошептала. — Я могу существовать только на медовой честности твоей любви.
— И на моем приданом.
Ему пришлось улыбнуться.
— Мы сохраним его для наших детей. У меня уйма собственных средств, знаешь ли. Достаточно, чтобы прожить вечность, подобно нашей любви. Когда я поклянусь тебе в верности, то сдержу эту клятву. Я твой, только твой. А ты — моя.
— Тогда я вижу для нас идеальное будущее, моя настоящая любовь.