Должно быть, девушка застонала вслух, потому что Лидия заново наполнила ее бокал.
— Не беспокойся, — проговорила она, неверно истолковав источник беспокойства Симоны. — Харри будет доволен. Я уверена в этом, особенно если ты будешь помнить одну важную вещь.
— Я знаю — уважать его секретность.
— Тогда две вещи. Его секретность и его требование честности. Харри — самый любезный парень во всей Англии, но он не может выносить лжи. Просто говори ему правду, и все будет отлично.
Сказать ему правду о том, что она испугана, унижена и неподготовлена? Симона застонала.
— Ты ведь не собираешься упасть в обморок, не так ли?
— Я никогда раньше этого не делала, — ответила Симона. Конечно же, она никогда прежде не была связана с кем-то такими непостоянными сестринскими отношениями, и не выставлялась в позаимствованном наряде для одобрения джентльмена, словно лошадь в Таттерсоллз. Для храбрости она проглотила содержимое своего бокала. Ее французская бабушка сбежала в Англию со своим цыганским торговцем лошадьми, ее мать убежала с преподавателем латыни, семья которого была против их брака. Симона поклялась стать такой же храброй, как они, женщиной, которая сама прокладывает себе пусть в этом мире.
…женщиной, чьи колени громко стучат друг о друга под взятыми взаймы шелковыми юбками.
Нет, это вовсе не грохот ее костей; это был звук трости, постукивавшей по полу в коридоре. Какое несчастье, он слепой! Нет, если рассудить, миссис Бертон не настаивала бы так на краске для лица, если бы Харри не мог видеть.
Спустя сто лет или секунду — Симона была слишком сбита с толку, чтобы заметить, сколько именно времени прошло — Джордж отворил дверь, поклонился и провозгласил:
— Майор Харрисон, мэм.
— Очень впечатляет, Джордж, — раздался голос позади него, сам гость был скрыт от глаз массивной тушей Джорджа. — Никто бы не догадался, что раньше ты зарабатывал на жизнь в качестве профессионального боксера.
— Да, сэр. Я имею в виду, нет, сэр. — Джордж засунул предложенную ему монету во внутренний карман и на самом деле улыбнулся сгорбленному пожилому человеку, который прохромал мимо него в комнату. Лидия бросилась вперед и поцеловала его в заросшую бакенбардами щеку.
— Ах ты дьявол. Почему тебе нужно было…
— Разве ты не собираешься представить меня молодой леди, с которой ты пригласила меня встретиться, Лидди? — спросил старичок, поворачиваясь к Симоне.
Девушка пожалела, что ей не было видно его глаз из-за толстых темных очков, которые носил майор, потому что их ошеломляющая — по всеобщему мнению — голубизна была бы единственной привлекательной чертой в наружности пожилого офицера. Его голос был приятным, а его манеры — изысканными, когда он поклонился в ее сторону. В противном случае он мог бы сойти за любого ученого коллегу ее отца, дремлющего в своем клубе. От него и пахло точно так же — старой кожей, курительной трубкой и спиртными напитками. Одежда майора — он не был в униформе — не выглядела модной, хотя была отлично сшита, потому что хорошо сидела на его сутулых плечах и согнутых ногах. Его коричневый парик принадлежал прошлому веку, точно так же, как и его пронизанная серебром борода и усы. Симона ухватилась за свой стул — и за свою храбрость — обеими руками, когда поднималась, чтобы сделать реверанс.
— Прекрасно, Лидди, — заявил майор. — Как ты и обещала. Ты отлично поработала.
— Я думаю точно так же. Не направить ли нам мисс Райленд в гостиную внизу, пока мы обсудим подробности?
Он рассмеялся. Это был очень приятный смех, решила Симона, которая искала что-то, что могло ей понравится. И Харри оказался слишком разумным, чтобы покупать кота в мешке, так как предположил, что он и мисс Райленд сначала должны немного побеседовать, чтобы выяснить, будет ли им комфортно друг с другом.
Лидия прищурила глаза.
— Вы подойдете друг другу. Она молода и привлекательна, говорит на нескольких языках и имеет хорошие манеры, как я и писала тебе.