С момента прибытия Виктории в Роузвуд все пошло не по плану. Он собирался представить ее перед всеми своей любовницей и тем опозорить Чарлза Эштона. Отличная возможность сделать это представилась сегодня днем при встрече с известной сплетницей леди Таддлсуорт.
Но использовал ли он эту возможность?
В самый ответственный момент, когда, казалось, он мог бы принести Викторию в жертву этой злобной женщине, в нем поднялось горячее желание защитить ее. Он едва сдержался, чтобы не протянуть руки к тщедушной шее леди Таддлсуорт и не задушить ее.
С его губ слетела глянцевая ложь, и Блейк неожиданно для самого себя обнаружил, что заталкивает в экипаж Викторию и захлопывает дверцу перед самым носом леди Таддлсуорт.
Колеса экипажа попали в очередную яму на сельской дороге.
Виктория качнулась вперед и, чтобы не упасть, ухватилась руками за бедра Блейка. Она побледнела, немедленно отдернула руки, словно ошпарила их, и опять молча уставилась в окно.
Все мускулы в теле Блейка напряглись, а на лбу выступили капельки пота. Он проклинал себя за то, что позволяет дочери врага так волновать себя.
Блейку казалось, что он потихоньку сходит с ума. Всего одно невинное прикосновение рук к его бедрам, а он-то жаждал большего и был таким напряженным, полным страсти, будто сексуально возбужденный школьник, впервые заглянувший в публичный дом. Подобные чувства были для Блейка новыми и вызывали у него тревогу. Ему никогда не требовалось заманивать женщин в свою постель — они приходили сами, да и расставался он с ними совершенно безболезненно, уходил без оглядки.
В порыве самонадеянности ему показалось, что он сможет очаровать и ее и она по собственной воле придет к нему в постель. Но все его попытки соблазнить Викторию обернулись против него самого. Он с ума сходил от желания.
Вместо того чтобы придерживаться четко продуманного плана, Блейк растерял теперь почти всю свою уверенность. Чарлз Эштон должен быть уничтожен, должен заплатить за свои прошлые грехи. И все это надлежит сделать Блейку своими собственными руками.
Он почувствовал раздражение. Куда подевался его острый и расчетливый ум, его жесткая деловитость?
Он выдержал издевательства злобного надзирателя и голод в работном доме, он стал свидетелем страшной смерти матери, трудился на тяжелой работе под палящим солнцем Вест-Индии. Теперь, когда он, наконец, готов искать справедливость, только от одного несчастного вида Виктории у него все сжималось внутри и в груди росло чувство вины.
Блейк потер затылок, чувствуя, что у него начинает болеть голова.
— Почему ты не сказал леди Таддлсуорт правду?
Удивленный ее вопросом и тем, что молчание было, наконец, нарушено, Блейк поднял голову и посмотрел на Викторию. Он нахмурился, не зная, как отвечать на ее вопрос — ему и самому были не ясны его побуждения. Виктория пристально смотрела на него, ожидая ответа, широко раскрыв глаза и немного приоткрыв пухлые губы.
Чувствуя себя неловко под ее взглядом, Блейк выпалил первое, что пришло на ум:
— Я сам знаю, когда мне надо будет сказать правду, и не желаю, чтобы это определяла какая-то назойливая сплетница.
Виктория коротко кивнула, словно в его нелепом объяснении был какой-то смысл.
— Мне бы хотелось заранее получить предупреждение, милорд.
— Предупреждение? О чем?
— О том, когда вы решите раскрыть нашу… нашу договоренность, — запинаясь, уточнила Виктория.
Блейку ужасно захотелось погладить ее напряженные руки, лежащие на коленях, но вместо этого он только стиснул зубы.
— Я не хочу говорить ни о леди Таддлсуорт, ни о нашей так называемой договоренности, — произнес он напряженным, резким голосом.
— Ты сердишься на меня, — закусила губу Виктория. — Почему?
Блейк почувствовал, что головная боль усиливается и теперь пульсирует в висках. Ему хотелось сказать Виктории, что он злится на себя, а не на нее, но слова не шли с языка. В конце концов, у него есть гордость, ему необходимо побыть одному, чтобы привести свои мысли в порядок и выработать план дальнейших действий.
Блейк вздохнул и покачал головой, давая ей понять, что не намерен дальше говорить на эту тему.
Виктория подалась вперед, прикоснулась к его руке и подняла ресницы.
— Спасибо, что ввели в заблуждение леди Таддлсуорт, милорд. Вы ведь легко могли сказать ей правду, и, хотя у вас были собственные причины не разглашать нашу договоренность, я все равно вам благодарна.
От ее нежного прикосновения у Блейка кровь отлила от головы и устремилась в пах. Нарастающее возбуждение и нежность заставили сердце колотиться в бешеном темпе.
Бог мой, она поблагодарила его, и ему невыносимо захотелось уложить ее на кожаном сиденье, сорвать одежду и заниматься любовью всю дорогу до самого дома.
Единственная мысль останавливала его от осуществления этого желания. Она была девственницей и заслуживала более бережного отношения, чем быстрый секс в экипаже, да еще на ухабистой дороге… А еще проклятое обещание не тянуть ее в кровать силой. Он уже много раз пожалел, что сказал это.
«Он врет. Я не верю его отговорке, не верю, что он сам хочет выбрать момент моего краха. Наверняка я значу для него больше, чем ему хочется это признать», — думала Виктория, пока пила чай.
Леди Девон с Викторией сидели в гостиной в Роузвуде. Виктория пригласила Саманту в гости, когда узнала, что Блейк будет занят делами с Джастином.
— Я предвидела это, — сказала леди Девон. Сидя с прямой спиной на краю стула, она приняла чашку с блюдцем. Ее глаза возбужденно заблестели, когда Виктория описала ей странное поведение Блейка во время вчерашней поездки в провинциальный городок. — Что я тебе говорила, моя девочка? Я великолепно разбираюсь в мужчинах.
Виктория поставила чашку с блюдцем на стол и села напротив леди Девон.
— Не важно, как он вел себя вчера. Я по-прежнему убеждена, что он ищет способ, как уничтожить моего отца, и планирует каким-то образом для этой цели использовать меня.
— Он ведет себя не как человек, который намерен заставить тебя страдать.
— И все же я не могу позволить себе доверять ему, — настаивала Виктория. — И не важно, сколько новых платьев он мне купил, как щедро он сорит деньгами и даже насколько он добр к своим людям.
— Но твою репутацию он защитил дважды за один день. Почему он это делает?
— Я не знаю, почему он солгал мадам Флер. Возможно, он считает, что для кузины портниха постарается сшить лучше, чем для его любовницы. Что касается леди Таддлсуорт, то тут он объяснил мне свои причины.
— Я надеюсь, ты не принимаешь его объяснения всерьез, — проговорила леди Девон. — Равенсперу наплевать на то, что подумает мадам Флер. Ему от нее ничего не нужно, кроме отлично выполненного заказа. А его поведение с леди Таддлсуорт я могу объяснить только искренней обеспокоенностью твоими чувствами.
Виктория потерла переносицу, размышляя над правдоподобностью услышанного.
— Возможно, ему показалось глупым использовать грязный язык леди Таддлсуорт. — Виктория подняла глаза на леди Девон. — Но он все еще может получить удовлетворение, похваставшись нашей с ним договоренностью в любом клубе джентльменов.
Леди Девон поднесла чашку к губам и подула на горячий чай.
— Он до сих пор держит свое обещание не стучать ночью в дверь твоей спальни? — Ее накрашенные губы растянулись в дразнящей улыбке.
— Да, — Виктория почувствовала, как загорелось лицо, — но это не мешает ему прикасаться ко мне под любыми предлогами.
— Я тоже надеюсь, что не мешает, дорогая. Но теперь-то ты признаешь, что имеешь над ним власть?
— Я не могу признать это, — решительно покачала головой Виктория. — Вся власть — у него. Над моей головой висит кирпич, и я должна ждать, когда он решит опустить его на мою голову.
— Не драматизируй положение, Виктория. Ты должна кокетничать, как я тебе сказала, и поощрять его чувства к тебе. Так ты можешь защитить себя и обрести влияние на него.
«Это — не единственный способ обрести влияние, — подумала Виктория. — Я могу также следить за ним и выкрасть его самые сокровенные деловые секреты. А потом я накажу его за каждую оскорбительную деталь».