— Почему ты не хочешь, чтобы я поехала на маскарад к леди Ховард? — напрямик спросила Виктория.
— Прости за такую реакцию, — в нерешительности вздохнул Блейк.
— Значит, ты не отказался от своего сумасшедшего плана уничтожить мою репутацию?
Блейк подошел к Виктории и взял ее за руки.
— Как ты можешь спрашивать меня об этом после всего, что с нами произошло?
— Вы не давали мне обещаний, милорд, — прозвучал глухой бесцветный голос Виктории. — Прошло уже две недели с тех пор, как ты привез меня в Лондон, даже не намекнув о своих планах. И не попытался сказать, что забыл о своей вражде к моему отцу. Я не могу прожить с тобой в Лондоне оставшуюся часть года так, чтобы никто не узнал об этом. Естественно, секрет, в конце концов, раскроется. Что еще я должна подумать?
— Ты права. — Блейк опустил руки. — Я не говорил тебе о своих чувствах. Я думал, ты все поймешь по моим действиям, по моим прикосновениям.
«Скажи мне. Скажи, что ты безумно влюбился в меня, как я влюбилась в тебя». Виктория смотрела на Блейка и слышала, как бешено, колотится ее сердце.
— Я никогда не смогу причинить тебе боль, Виктория.
— А как же твои планы насчет моего отца?
Лицо Блейка стало суровым, губы сжались в тонкую линию.
— Мои планы в отношении Чарлза Эштона не изменились.
Надежда, на мгновение закравшаяся в ее сердце лопнула.
— Я не понимаю. Ты говоришь, в твои планы больше не входит перед всеми раскрыть секрет нашего совместного проживания, чтобы опозорить моего отца, но при этом ищешь другие способы, чтобы отомстить ему?
— Чарлз Эштон не избежит наказания за свое прошлое, — кивнул Блейк.
— В таком случае я могу уходить из твоего дома… — Голос Виктории дрогнул. — Я хочу сказать… У меня больше нет причин оставаться здесь.
Блейк подошел так неожиданно, что Виктория охнула от удивления. Он схватил ее за плечи, коснулся обнаженной кожи по краю выреза платья. Синие глаза безотрывно смотрели на нее, прощупывая ее душу.
— Ты обещала мне год, помнишь? Прошло меньше половины срока, только четыре месяца. Вот уж никогда не думал, что ты принадлежишь к тому типу женщин, которые отказываются от своих слов.
Виктория замерла, стараясь не обращать внимания на мягкие ритмичные прикосновения его пальцев к обнаженной коже. Ею овладело глубокое чувство горечи. Он не признался в любви, напомнил только о ее вынужденном согласии остаться у него на год.
А что она ждала?
Виктория стояла неподвижно, боясь, что у нее задрожит голос, если она заговорит, и сдерживала подступившие к горлу постыдные слезы.
— Значит, ты не веришь, что я не хочу портить твою репутацию?
В его голосе слышалась боль, но Виктория едва не рассмеялась в ответ.
— Как я могу верить человеку, который по-прежнему клянется отомстить моему отцу?
Его пальцы перестали ласкать плечи Виктории, но не отпускали ее.
— У меня была такая возможность, дорогая. Помнишь леди Таддлсуорт?
Виктория вырвалась из его объятий и, словно обороняясь, сложила руки на груди.
— Пожалуйста, — произнес Блейк, — позволь мне доказать тебе искренность моих намерений. Я хочу, чтобы ты поехала со Спенсером на маскарад к леди Ховард. Я обещаю вести себя как настоящий джентльмен, просто знакомый, и ничего больше. Ты веришь, что я сдержу свое слово?
Верила ли она, что Блейк не встанет на стол в столовой леди Ховард и не прокричит толпе, что Виктория Эштон несколько месяцев жила в его имении и уже две недели живет в его доме в Лондоне и что она добровольно спитс ним в одной постели?
Да, верила, но не из-за его страстного обещания. Она верила ему потому, что он, имея многочисленные возможности разрушить ее репутацию, не воспользовался ни одной. Чего только стоила досадная миссис Таддлсуорт!
— Но почему? Почему ты просишь меня об этом?
— Потому что мне невыносимо думать, что ты не доверяешь мне, что испытываешь неприязнь ко мне.
И тут Виктория громко рассмеялась. Смех был резким, почти истеричным, почти циничным. Немного погодя, она справилась с собой, вздернула подбородок и встретилась с его взглядом.
— Тогда сделай для меня что-нибудь еще. Я хочу, чтобы ты прекратил крестовый поход против моего отца.
— Не могу. — Голос Блейка прозвучал тихо, но твердо.
— Но почему? Прошлое изменить невозможно. Любимых не вернешь. Даже если мой отец совершил то, в чем ты его обвиняешь… — Виктория умолкла, но тут же, пока он не перебил ее, поспешно добавила: — И я даже готова признать, что он мог это сделать, но стрелки часов нельзя перевести назад.
— Мы уже все обсудили раньше.
«Это было до того, как мы занялись любовью, и я влюбилась», — хотелось прокричать ей, но она только сказала:
— Ведь между нами все изменилось… Черты лица Блейка смягчились.
— Ты права, Виктория. Наши отношения изменились, и именно поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить твою репутацию. Но никаких уступок в отношении Чарлза Эштона я сделать не могу. Он должен понести наказание и понести его от моей руки.
Черт бы его побрал. Она посмела надеяться, что он хоть немного полюбил ее, что он захочет построить с ней будущее. Если бы только он отказался от своей идеи мести, если бы только он уступил ей, возможно, все пошло бы по-другому.
Виктория проглотила слезы разочарования и, боясь, что дрожащий голос выдаст ее разочарование, повернулась и выбежала из комнаты.
Глава 26
— Не нервничай, Виктория. Это обыкновенная вечеринка, совсем как те, что ты посещала раньше.
Виктория покосилась в сторону Спенсера, поправила свою полумаску из черного бархата и вошла в большой особняк леди Ховард.
Виктория знала, что выглядит привлекательно в дорогом вечернем платье из темно-синего шелка, отделанного серебром, со скандально низким вырезом. Темные волосы были собраны в высокую элегантную прическу, свободные локоны ниспадали на обнаженные плечи. Над пухлыми губами была приклеена крошечная, черная мушка в форме сердечка, призывавшая к поцелую.
Словом, загадочная светская леди, которая появилась здесь, чтобы очаровывать противоположный пол.
Проблема состояла в том, что единственный мужчина, с которым ей хотелось пококетничать, был настроен, разбить ее сердце такой нестоящей вещью, как злобное возмездие.
Они со Спенсером вошли в гостиную, где обычно о прибытии гостей возвещает прислуга. Но сегодня был маскарад, вечер, полный загадок и тайн. Гости с бокалами пенящегося шампанского пытались за масками узнать друг друга.
К ним подошла сногсшибательная блондинка с двумя бокалами шампанского в руках. Лицо незнакомки закрывала серебристая маска, которая великолепно сочеталась с изящным платьем из серебристой парчи. Причем вырез был даже глубже, чем у Виктории, это можно было считать скандальным и стильным одновременно. Лицо обрамляли густые платиновые кудряшки, а в ложбинке на груди сверкал бриллиант размером с грецкий орех.
— Выпей до дна, дорогая, — женщина протянула Виктории бокал с шипучим напитком, — это должно помочь тебе.
— Леди Саманта! — воскликнула Виктория, узнав голос баронессы. Она почувствовала невыразимую радость, когда из-под серебристой маски ей подмигнули голубые глаза. — Что вы делаете в Лондоне?
— После твоего отъезда мне стало скучно. — Саманта сделала глоток шампанского. — И по Джастину я ужасно скучаю, — прошептала она, наклонившись к Виктории.
Легкое покашливание рядом с Викторией напомнило ей о присутствии Спенсера. Повернувшись к брату, она с удивлением заметила, как раскраснелось его лицо, и округлились глаза, пока она разговаривала с Самантой.
— Познакомьтесь, это мой брат, мистер Спенсер Эштон, — представила Виктория. — Спенсер, это леди Девон.
— Очень рад знакомству, миледи, — галантно поклонился Спенсер.
— Я вижу, эта дерзкая манящая внешность — ваша фамильная черта, — рассмеялась Саманта.
Спенсер горделиво выпятил грудь.
— Я верну вашу сестру позже. — Баронесса подарила ему соблазнительную улыбку и увела Викторию.