— Склад снести, — резко приказал Блейк. — Виновная сторона оплатит убытки.
Виктория вытерла испачканные руки о поношенную юбку. Она работала на небольшом огородике за домом Блейка. Садоводство ее не интересовало, просто под предлогом того, что ей необходима свежая мята для приготовления крема для лица, она решила избавиться от узла с одеждой, что лежал под окном ее спальни. Виктория яростно копала землю, зарывая доказательство собственного предательства.
Вокруг весело щебетали птички, в воздухе стоял свежий запах трав, а настроение у Виктории было мрачное.
— Что мы здесь делаем? Никогда не знал, что среди твоих талантов есть и садоводческий.
Знакомый мужской голос прозвучал так неожиданно, что Виктория упала на колени.
— Доброе утро, милорд. Вы меня напугали. Безупречно одетый Блейк — в коричневых бриджах и белоснежной рубашке — вызвал в ней бурю чувств, которые она попыталась контролировать.
«Он не знает о твоем предательстве, — убеждала себя Виктория. — Ты должна вести себя как прежде до тех пор, пока не встретишься со Спенсером».
Была суббота, следующий день после пожара, а биржа не откроется до утра понедельника. Ей придется пережить уик-энд, не поддаваясь безмерному чувству вины и не сознаваясь в том, что произошло. Даже если она будет молить о прощении, Блейк никогда не простит ей второе предательство, это Виктория хорошо понимала.
Блейк взял ее за руку и помог встать на ноги. Увидев на ней испачканное и обтрепанное платье, он удивленно поднял брови.
— Я попросила его у дочери садовника, — пояснила Виктория. — Не хотела пачкать свое.
— Сегодня утром, когда я вернулся с пожара на складе, у меня был точно такой же вид.
— С пожара? Какого пожара? — быстро заморгала Виктория. Он говорил так, словно она уже знала о случившемся.
— Какого? Тот, что устроили специально, чтобы уничтожить все, что я хранил на складе. Джастин говорит, что ущерб составляет несколько тысяч фунтов.
— Прости, я не знала. — Виктория сорвала горсть мяты и хотела пройти мимо Блейка.
— Конечно, ты знаешь об этом, моя дорогая. Нет смысла продолжать строить из себя невинность.
Блейк отрезал ей путь к отступлению, схватив за руку, и свежая мята посыпалась к ее ногам. Сердце сковал ледяной страх. Виктория повернулась к нему, стараясь сохранять безразличное выражение лица.
— Что ты имеешь в виду?
— Так-так. Думаю, пора бы уже прекратить этот спектакль. Ты дрожишь по-настоящему? — Внешне невозмутимый, он посмотрел на Викторию, потом — на ее руку.
Виктория сразу поняла, что попалась. И все же она держалась непреклонно, она билась за себя, как птица, попавшая в расставленные силки.
— Ага, так тебе нужны доказательства? — Блейк отпустил ее руку и полез в карман. Медленным жестом он достал золотую цепочку. Она была очищена, но кое-где виднелись остатки копоти. А на цепочке висел крупный изумруд. Солнечный луч отражался от ограненного камня, словно указывая на ее вину. — Этот мой подарок тебе был найден в золе. — Блейк полез в другой карман и достал тяжелую связку ключей, ключ под номером «тринадцать» отсутствовал. — Есть еще пропавший ключ. Если попытаться вспомнить, то ты ведь видела, куда я положил эту связку. Мне стыдно, что я был так доверчив и никогда не думал запирать их от тебя.
Теперь в его словах звучала мучительная боль, и Виктория почувствовала: желание бороться за себя пропало. Ее накрыла волна вины, в глазах ее появились непрошеные слезы.
— Мне очень жаль, — выпалила она. — Дело в том, что Джейкоб Хоббс и отец обманули меня. Они просили меня достать ключ, чтобы проникнуть в склад и узнать, какой товар там хранится. Они заявили, что другие их попытки попасть на склад провалились. Они клялись, что, как только узнают, какой товар там хранится, то станут вкладывать деньги в такой же, а прибыль пустят на выплату долгов тебе.
— И ты им поверила?
— Да.
— Почему? Почему ты согласилась им помогать? Я доверял тебе… Верил, ты не предашь меня снова.
Виктория опустила голову, чтобы скрыть подступившие слезы. Настал момент истины, и это было страшнее, чем признаться, что она позволила Джейкобу поджечь склад.
— Я согласилась потому, что поняла, как сильно привязалась к тебе, привязалась, несмотря ни на что: ни на ужасное прошлое наших семей, ни на мой вынужденный приезд в Роузвуд, ни на собственные усилия подавить свои чувства к тебе. Мой отец понял это и, как всегда, в своей обычной манере, воспользовался этим в личных целях. Видишь ли, он понимает: если долги будут выплачены, и я смогу уйти, то это заставит тебя признаться в своих истинных чувствах ко мне. Либо ты позволишь мне уйти, либо попросишь остаться — и не потому, что хочешь кому-то отомстить. — Виктория вытерла слезы тыльной стороной ладони и подняла глаза на Блейка, который пристально смотрел на нее. — Я согласилась помочь им, — Виктория глубоко вздохнула, — потому что влюбилась в тебя.
Блейк удивленно заморгал, и Виктория почувствовала, как он напрягся. Но через несколько секунд хрипло рассмеялся и прищурился:
— Браво, Виктория. Прекрасный спектакль для любого театра. Подумать только, тебе почти удалось убедить меня. Но женщина, которая любит мужчину, не станет предавать его с бывшим женихом, а?
— Я клянусь, что каждое сказанное мной слово — правда! Я никогда не смогу солгать о своих чувствах. — Такая враждебность поразила Викторию в самое сердце.
— Ты никогда не сможешь солгать? — насмешливо переспросил Блейк.
Он не верил ей. Она открыла ему душу, а он считал ее лгуньей. Но разве можно винить его за это? Виктория почувствовала себя совершенно несчастной. Она закрыла глаза, чтобы его гневный взгляд не терзал ее душу.
— Мне, в самом деле, очень жаль. Я покину твой дом немедленно, если ты этого хочешь.
— Покинешь мой дом? — Пальцы Блейка вцепились ей в плечо. — Я купил шлюху на год, такова примерно цена моих потерянных денег.
У Виктории перехватило дыхание. Она стояла перед ним бледная, потрясенная.
— Несмотря ни на что, я по-прежнему хочу тебя, Виктория. — Невысказанная боль плескалась в его голубых глазах. — Я дурак, потому что не могу доверять тебе, но я не позволю тебе отправиться домой, к нему.
Блейк прижал ее к себе и завладел ее ртом. Щетина небритого подбородка царапала ее чувствительную кожу. Виктория, сопротивляясь, уперлась ладоням и в его грудь.
В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности — в нем были боль и наказание. Подавив ее сопротивление, Блейк заставил ее раскрыть губы и проник языком внутрь. Виктория взвизгнула от возмущения. Блейк резко отпустил ее и оттолкнул от себя, словно прокаженную.
— Вот так мне надо было обращаться с тобой с самого начала, — напряженным голосом проговорил он.
— Ты хочешь сказать, что это возмездие за твою сестру?
— Ты говорила с Джастином. — Блейк окаменел, сжав кулаки. — Это от него ты узнала о Джудит.
— Я бы и без него со временем все узнала, — возразила Виктория. — Теперь у тебя есть причина обращаться со мной так, как обращались с Джудит. Ты наверняка давно все спланировал, только совесть не позволяла тебе использовать невинную женщину таким образом. Но теперь, когда я не такая уж невинная, тебя не будет мучить чувство вины.
— Поскольку ты сама все поняла, мне больше нечего сказать. Жду тебя сегодня в своей постели, Виктория, хочешь ты того или нет.
Блейк повернулся и ушел.
Виктория стояла ошеломленная, наблюдая, как его широкая спина исчезла за углом дома. Потом она стала медленно возвращаться в реальный мир: услышала чириканье птиц, почувствовала, как греет полуденное солнце. Но ей по-прежнему было трудно двигаться. Ощущение потери, горечь поражения вызвали у нее слезы на глазах.
Блейк презирает ее. Как же так все получилось, когда она всего лишь хотела доказать ему, что он любит ее? Ах да, он хочет ее. Но любовь и страсть — две разные веши. Его крепкое объятие только что продемонстрировало это. Поцелуй был полон ненависти и горечи, он служил наказанием.