Гриффин с облегчением выдохнул, убрал руку с пистолета и похлопал Бродягу по шее.
— Уже недалеко, приятель.
Он поехал вперед по переулку, потом свернул на улицу чуть пошире с кирпичными и оштукатуренными домами, некоторые с нависающими верхними этажами. Едва заметная дверь в высокой кирпичной стене вела во двор. Гриффин натянул поводья, вытащил пистолет из седельной сумки и постучал рукояткой в деревянную дверь.
Почти тут же грубый голос спросил:
— Кого там еще несет?
— Рединг. Впусти меня.
— И как я узнаю, что это вы, милорд?
— Потому что я единственный, кто знает про ту ночь в «Хромом черном петушке», когда ты выпил дюжину пинт эля и…
Дверь раскрылась, и взору Гриффина предстало самое что ни на есть уродливое лицо во всем Лондоне: бегающие глаза, вдавленный плоский нос, беззубый рот, постоянно приоткрытый по причине затрудненного дыхания. Морщинистые щеки и подбородок были словно плесенью покрыты щетиной и старыми отметинами от оспы и шрамами. Мужчина был среднего роста, но его руки и плечи казались непропорционально большими, а ладони походили на огромные ошметки мяса. Кто-то мог счесть его боксером, а кто-то наемным убийцей. И те и другие могли быть правы.
— Я очень рад видеть вас, милорд, — сказал Ник Барнс. — Мы с ребятами тут за всем следим, но ваша помощь точно не помешает.
— Были еще нападения? — Гриффин спрыгнул с Бродяги, но пистолет держал в руке и внимательно осматривался, пока вел лошадь во двор.
Двор был вымощен булыжником, с трех сторон стояли дома. Гриффин скупил все эти здания в прошлом году в целях предосторожности. Сейчас он похвалил себя за предусмотрительность.
— Кое-кто попытался пролезть позапрошлой ночью, но мы его быстренько выбили, — сообщил Ник, запирая дверь тяжелым дубовым засовом.
Гриффин провел Бродягу к древнему каменному желобу, по которому стекала вода, чтобы конь напился.
— Ты думаешь, он отстанет?
— Викарий не отстанет, пока не сдохнет, милорд, — спокойно ответил Ник.
Гриффин хмыкнул. Он не верил в то, что Чарли Грэди, или, как его еще богохульно называли, Викарий Уайтчепела[3], легко сдастся. Викарий запустил свою грязную лапу в большинство мест незаконной торговли джином к востоку от Бишопсгейта, а теперь начал расширять завоеванную территорию к западу, в сторону района «Семи рож» в Сент-Джайлзе.
А это являлось посягательством на интересы Гриффина.
Гриффин еще раз похлопал мерина и повернулся к Нику:
— Пошли посмотрим.
Ник кивнул и повел его к строению напротив каменной стены, огораживавшей двор.
Он открыл крепкую деревянную дверь, обитую железом, и крикнул:
— Эй, Уиллис! Вы с Тимом идите и посторожите двор.
Двое мужчин, тяжело ступая, вышли из дома и поклонились Гриффину. Один держал в руке дубинку, другой — длинный нож, смахивавший на саблю.
Ник проследил, чтобы они встали у двери во двор, затем кивнул Гриффину:
— Сюда, милорд.
Нижний этаж представлял собой одну большую, похожую на пещеру комнату. Массивные кирпичные столбы поддерживали верхние этажи. Четыре очага горели под огромными закрытыми медными котлами, каждый размером в человеческий рост. Из котлов торчали медные трубки, соединенные с медными котелками поменьше, а те, в свою очередь, соединялись с дубовыми бочками. Запах дыма, брожения, ягод можжевельника и скипидара стоял в тяжелом влажном воздухе. В помещении находилось еще с десяток мужчин. Несколько человек поддерживали огонь или следили за содержимым котлов, а остальные просто стояли, нанятые, вероятно, из-за своей физической силы.
— Я перебросил сюда почти все винокурни, — сказал Ник, указывая на котлы, — кроме одной на Эбби-стрит — ее взорвали люди Викария.
Гриффин кивнул:
— Ты правильно поступил, Ник. Одно заведение легче охранять, чем несколько.
Ник сплюнул на каменный пол.
— Да, это так, но у нас возникнут другие сложности, когда начнет поступать зерно.
— Какие именно?
Ник кивнул в сторону двери.
— Внешняя дверь. Она слишком узкая, чтобы пропустить повозку с зерном. Нам придется перебрасывать мешки через стену, а пока мы их разгрузим, и повозка, и ребята, и это проклятое зерно будут выставлены на обозрение как пулярки в ожидании, когда их ощиплют к воскресному ужину.
Гриффин поморщился и ничего не ответил Нику. Он следил за тем, как поддерживали огонь в очагах под огромными медными котлами. Большая часть его дохода — и не только его — была вложена в это дело, а гнусный Викарий заявил, что разрушит все другие винокурни и станет королем джина в Лондоне.