- В таком случае, я не позволю, чтобы вы заигрывали с ним таким образом, как я только что видел.
Она рассерженно скрестила руки на груди.
- Почему это вас так волнует? Вряд ли наш брак будет настоящим.
Его взгляд переместился на ее губы.
- Он будет очень даже настоящим.
- На некоторое время, - Эвелина едва заметно кивнула, соглашаясь с ним.
Спенсер поднял руку и провел пальцем по ее пухлым губкам. Так приятно!
- Вполне настоящим. Даже не сомневайтесь, вы выйдете за меня и… разделите со мной брачное ложе.
Она отшвырнула его ладонь и отшатнулась от него.
- Так вот каково ваше толкование настоящего брака? Брак подразумевает нечто большее, чем осуществление брачных отношений.
- Может относиться к этому, как вам угодно. После того, как мы расстанемся, и вы возвратитесь сюда… или еще куда-нибудь, вы все равно останетесь моей женой, а я не намерен становиться рогоносцем.
Его рука сжалась в кулак. Спенсер поразился внезапно накатившему на него обжигающему чувству собственника.
Стоя рядом, он увидел, как дрожат ее губы. Пристально глядя на него, Эвелина вздернула подбородок, стоя пред ним, словно тонкая прямая колонна, если к ней можно было применить такое сравнение.
- Не бойтесь. Я не опозорю вас. Я буду вести себя согласно всем правилам этикета. Да я даже и не думала поступать вразрез с общепринятыми правилами.
- Ну, что ж, - Спенсер вскинул голову, в нем зрело какое-то опасное чувство, - тем более, что вам не впервой.
Она ахнула.
Спенсер крепко зажмурился, злясь на самого себя. Какой чет дернул его сделать это злобное замечание? И так ясно, что Эвелина уже сбилась с пути истинного. Он и сам не святой. В отличие от остальной части светского общества, Спенсер не являлся приверженцем безоговорочного соблюдения дамами нереальных моральных норм.
Или он ревнует, что она согрешила с Йеном? Но если бы не это, то его бы теперь здесь не было. Он бы даже не знал ее.
Эвелина шагнула назад, явно готовясь к бегству, и Спенсер не винил ее за это.
Она уставилась на него, словно на какую-то грязь, прилипшую к подошве ее туфли.
- Давайте-ка прямо сейчас кое-что проясним. Разве я должна при каждой встрече отчитываться в моем прошлом? Вы так и будете всю жизнь порицать меня за это?
Черт возьми!
- Линни, - начал, было, он.
- Нет, нет, - она подняла руку и расставила свои изящные пальчики, жестом прося его помолчать. - Пожалуйста. В конце концов, вы правы. Я не могу претендовать на благопристойность. По крайней мере, не в том смысле, как вы это себе представляете. Я - всего лишь наивная, глупая девчонка, которую ваш кузен обесчестил, прежде чем уехать на войну. А вы, - она смерила его взглядом, - благородный родственник, жертвующий себя на алтарь супружества.
Ее голубые глаза ослепительно вспыхнули.
- Вы, должно быть, так гордитесь этим.
- Я этого не говорил…
- Нет, но имели в виду, - ее голос задрожал, и на Спенсера словно сквозняком повеяло. - Вот вам правда.
Поплотнее натянув на плечи шаль, она обошла Спенсера, стараясь держаться от него подальше, и прошла мимо него вся преисполненная чувства собственного достоинства.
Спенсер остановил Эвелину, положив ладонь ей на руку.
Он ни за что не допустит этого; он не позволит ей уйти. Этой незнакомке, на которой он собирается жениться. Он чувствовал, несмотря на все, о чем рассказал ему Йен, ему еще предстоит узнать и понять эту женщину. Он почти ничего не знал об этом умном и храбром создании с огнем в глазах и выразительным лицом, на которое жизнь наложила свой неповторимый отпечаток. Он не знает о ней ничего. Пока не знает. Однако он намерен исправить это положение.
Упрямо выдвинув твердый, маленький, узкий подбородок, девушка сердито посмотрела на все еще удерживающую ее мужскую руку, потом - на его лицо. Спенсер сгорал от желания схватить ее за руку, притянуть к себе и попробовать на вкус эти губы, чтобы убедиться в том, что они и впрямь такие же нежные, какими кажутся.
- Вы хотели бы еще что-то добавить? - прошипела она. - Я думаю, что для одного вечера сказано уже вполне достаточно. Пожалуй, завтра мы сможем начать новый день с обмена свежими оскорблениями.
Он усмехнулся. Господи боже, да она же злючка!
Даже сквозь шерстяной рукав женского платья он чувствовал, как трепещет ее теплая плоть. Эвелина возбуждала его. Он вспомнил о покладистой служаночке в гостинице. Может, ему следовало согласиться на ее предложение. Потому что в данную минуту, ощущая близость Линни, прикасаясь к ней, он с невероятной силой хотел обладать ею. Глубина этого желания вынуждала его перейти к делу. Схватить и заявить на нее свои права.
Спенсер притянул ее поближе к себе. Она подчинилась, упав ему на грудь. Едва почувствовав сквозь ее уродливое одеяние нежное прикосновение женских сосков, он тут же ощутил томление в чреслах. Девушка откинула голову, вглядываясь в его лицо. Ее сверкающий взгляд тихо вопрошал. Спенсер рассматривал длинные ресницы, черной паутинкой обрамлявшие ее яркие голубые глаза. Ему хотелось увидеть, как они потемнеют. В его постели. Вот бы заглянуть ей в глаза, когда их тела сплетутся вместе в пароксизме страсти.
Возбужденный, дрожащий, он отпустил ее руку, будто обжегшись.
Эвелина смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Уходи, - прорычал он. - Убирайся отсюда, Линни.
- Замолчите! - она тяжело дышала, грудь ее вздымалась. - Не называйте меня так. Я - Эви, - она облизнула губы. - Никто не зовет меня Линни.
Она отвела взгляд и вдруг добавила уже более спокойно:
- Больше никто.
Он отрывисто кивнул. Он уже слышал, что другие люди звали ее «Эви» и думал, что это просто один из вариантов для имени «Эвелина». Он не догадывался, что теперь она предпочитала только это имя.
- Эви, - произнес он, пробуя слово на вкус, смакуя его.
Это ее вполне устраивало. Линни больше подходило для маленькой девочки. Он рассматривал ее стройное тело, грудь, спрятанную под лохмотьями, которые она именовала платьем. Эви была женщиной. Соблазнительнейшей женщиной.
- Эви, - повторил он, приподнимая упавшую ей на щеку прядь волос и заправляя ее за ухо.
Ее зрачки блестели во тьме, взгляд неуверенно блуждал по его лицу. Воздух вокруг них гудел от напряжения, потрескивая и угрожая вот-вот взорваться. Словно тлеющие угли. В его глазах что-то вспыхнуло и погасло. Неуемная жажда обладания немого отступила.
Спенсер склонил голову, их губы почти соприкасались.
- Эви, - выдохнул он. Ему понравилось, что он может называть ее иначе, нежели.Йен. Линни принадлежала Йену. А Эви - только ему.
- Да.
Ее ответ смешался с его дыханием. Спенсер пожирал глазами ее лицо, каждую его черточку, каждую линию.
- Зови меня Спенсером.
- Спенсер, - прошептала она, снова глядя на его рот.
Он кивнул, наслаждаясь тем, как нежно звучит его имя на ее устах.
- Эви, - снова повторил он. - А теперь я намерен поцеловать тебя.
Его слова зависли в воздухе, вспорхнули и растаяли.
Ее глаза широко раскрылись, однако она не пошевелилась, когда Спенсер наклонил голову. Он легко коснулся ее губ, осторожно пробуя на вкус их теплую, пьянящую нежность. Она отвечала ему как-то нерешительно, словно впервые. Похоже, ее давненько никто не целовал.
Кровь забурлила в его венах. Спенсер содрогнулся, едва сдерживая вожделение.
Она прижималась к нему, предлагая себя, и он сломался. Обняв ее одной рукой за шею, а другой за талию, Спенсер подхватил девушку на руки.
Крепко удерживая ее за шею, он наклонил ей голову и прижался к ее мягким губам, раздвигая их и проникая языком внутрь.
Его ладонь ощущала нежность ее кожи. Шелковистые завитки щекотали тыльную сторону его руки, в то время как он крепко удерживал ее, а его поцелуй становился все глубже. Изголодавшись по женскому телу, он жаждал большего. Спенсер с трудом оторвался от ее губ и приник к шее, то облизывая, то осторожно покусывая местечко, где неистово бился ее пульс.