Если это и так, то о ней теперь можно сказать то же самое.
- Потерпи еще чуть-чуть… Ну пожалуйста, - девушка замолчала, нервно сглотнув.
Его светло-зеленые глаза потемнели, теперь их цвет напоминал лес после проливного дождя. Спенсер придавил Эви к стеллажу. В нижней части ее живота возникла пульсирующая боль.
- Так ты снова за прежнее? Вот уж не думал, что ты такая трусиха. Чего ты боишься?
«Тебя», - подумала Эви, однако придержала язык за зубами.
Какое-то время они напряженно молчали, а потом Спенсер отпустил ее ногу и отодвинулся от нее.
Эви торопливо схватила валявшийся на полу пеньюар и натянула его через голову. Сгорая со стыда оттого, что он видел ее голой, Эви расправляла ткань, радуясь, что изношенный батист снова укрывает ее.
Спенсер отвернулся, завязывая пояс халата. Эви лишь мельком увидела его силуэт и жестко очерченную челюсть, покрытую легкой щетиной.
Он расчесал руками свои темные волосы и заявил:
- Я подожду, но лишь до тех пор, пока мы не поженимся. Тогда мое терпение лопнет.
Спенсер посмотрел на Эви, и на сей раз его взгляд был твердым, как отшлифованный малахит.
Она неожиданно вздохнула, недовольная тем, что больше не может разглядывать тело Спенсера.
Этот человек ненавидел лжецов. Эви пришла к такому заключению, когда они говорили о его отце. А ее жизнь целиком состоит из невероятной лжи. Эви трепетала от мысли, как станет реагировать Спенсер, узнай он истину.
На мгновение Эви задумалась: а не потребовать ли, чтобы Спенсер оставил ее в покое, чтобы отказался от всех притязаний на нее, вернее на ее тело. Но потом вспомнила, как он отреагировал несколько минут назад, когда она бросила ему вызов.
Ее пеньюар уже побывал на полу!
Эви подняла книгу, буквально снедаемая желанием удрать.
- Думаю, теперь я смогу заснуть, - она говорила скупо и невыразительно, словно школьная учительница, хотя ее сердце отчаянно колотилось. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Линни, - едва это имя сорвалось с губ Спенсера, он понял, что совершил ошибку.
Эви застыла на полпути к двери.
- Нет, - медленно оборачиваясь, выдавила она.
Он же не специально назвал ее так. Это просто привычка. Он годами думал о ней, как о Линни, девушке Йена. Представлял, как она выглядит, на кого похожа… и обнаружил, что действительость совершенно не соответствовала его ожиданиям.
Она превзошла их.
Спенсер поднял голову, наблюдая за Эви. Он был слегка озадачен ее бурной реакцией на эту оговорку.
- Я не та девушка, - по ее лицу волной прокатилось какая-то непонятная гримаса, которой он не мог подобрать названия. - Больше не та.
Спенсер кивнул, изучающее глядя на Эви… задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь ее понять. Если бы она только не была такой скрытной. Даже откликаясь на его прикосновения, эта женщина крепко цеплялась за свои бастионы.
- Я ошибся.
Эви отвернулась, заморгав так, словно боролась с подступавшими слезами.
- Э-э-ви, - протянул Спенсер, уверенно произнося ее имя. Ему хотелось ее успокоить, и он уступил. Ибо по какой-то причине это было для нее важно. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи…
Поскольку она как раз выходила из комнаты, полной уверенности у Спенсера не было, однако ему показалось, что Эви прошептала его имя.
Удрав из библиотеки, Эви пыталась сдержать горькие слезы: она терла костяшками пальцев то один, то другой глаз.
Дурацкие, глупые слезы.
Она ведь не плачет.
Никогда не плачет.
Она не плакала со времен Барбадоса.
Не плакала все эти ужасные годы, когда отец отослал ее в Пенвич, где ей приходилось страдать от голода, давать отпор задиристым девицам и время от времени сносить удары ремнем по спине от директора пансиона, мастера Броклхерста.
Она не заплакала, даже когда узнала о смерти Линни. Ее сестра так и не оправилась полностью после рождения Николаса, а несчастный брак полностью сломил ее.
Смерть Линни опустошила Эви. Как-никак именно Линни писала ей в Пенвич. Только Линни, больше никто. И все же Эви не проронила не слезинки - она стоически выдержала все это.
Отчего же теперь ей хочется потонуть в слезах?
Очевидный ответ промелькнул у нее в голове: потому что послезавтра тебя вырвут из благополучного мирка.
Никогда еще Харбор не казался ей таким далеким, как сейчас. Даже когда она проводила время в Лондоне и за городом с Фэлон и Маргарит, Эви ощущала близость дома. Он всегда был под боком.
Николас, Эми, тетушка Герти, Мэрдоки - она тосковала по ним. Ей не хватало их всех. Без них она чувствовала себя брошенной.
Возможно, Спенсер вырвет ее из привычного окружения, подержит у себя, пока не добьется своего, а потом, как ни в чем не бывало, вернет назад.
Поднимаясь по винтовой лестнице, Эви скользнула пальцами по гладко отполированной поверхности перил, нагревшихся от тепла ее ладони.
Очутившись в своей комнате, девушка остановилась на плюшевом коврике и принялась шевелить заледеневшими пальцами ног, пытаясь их согреть.
В животе возникло какое-то неприятное ощущение. Сын Иена. Это касалось его. И будущий наследник. Она тут ни при чем. Она лишь второстепенный участник. Вся любезность Спенсера к ней проистекает всего-навсего из его обязательств перед Николасом.
Не похоже, чтобы виконт в ней нуждался или ухаживал за ней.
Он станет с ней спать просто потому, что он - ее муж, мужчина. Она давным-давно поняла, что из себя представляют мужчины. Ей следовало бы хорошенько запомнить все тяжелые уроки, преподнесенные ей жизнью, и не терять головы, забивая ее бредовыми идеями.
Спенсер уставился на распахнутую дверь, в которую Эви юркнула так быстро, словно ее преследовала свора гончих. Он добился своего. Вынудил ее спасаться бегством. От осознания неприятного факта скрутило желудок. Как быстро сбежала от него его будущая жена! Великолепно! Как раз такого поведения ждет любой жених от своей невесты!
В воздухе еще витало его имя, шепотом произнесенное Эви. Когда Спнсер мельком взглянул на нее перед уходом, из-под подола ее белой сорочки проглядывали босые ноги.
Он изо всех сил старался не смотреть на эти голые ноги, пока она сидела напротив него, сжимая бокал с бренди так, будто держала в руках Святой Грааль [12]. Спенсер старался, но не смог. При виде этих стройных ножек, таких женственных, таких голеньких, он чуть не позабыл, что ему следует дождаться, пока они не поженятся по всем правилам. Как только Спенсер увидел ее стройное обнаженное тело, он понял, что не может больше ждать. Если бы Эви его не остановила, он бы овладел ею прямо на полу в библиотеке.
Эта женщина должна стать его женой. Его. Не Йена. Кто бы ни был у нее первым, перед Богом и законом она навечно будет принадлежать только ему. Это обстоятельство принесло Спенсеру темное, примитивное удовлетворение, однако вскоре его вытеснило иное чувство. Угрызения совести. Что бы подумал об этом Йен?
Покачивая головой, Спенсер напомнил самому себе, что его кузена больше нет. Если не он, то еще кто-нибудь вроде Шеффилда рано или поздно заявил бы на Эви свои права. Его затошнило от такой мысли.
Кроме того, он обязан действовать в интересах Николаса. Спенсер сложил вместе кончики пальцев, представляя, что все еще касается ее шелковистой кожи. Эви не должна вечно скорбеть по мертвому человеку. Он понимал это. Пожалуй, ей тоже надо это понять.
Спенсер лениво улыбнулся. Завтра он продолжит обольщение. Он использует каждый известный ему способ, чтобы заманить ее в свою постель. Он, как-никак, Винтерс. Он кое-что знает о том, как уговорить упрямых леди избавиться от платья. Таким уж он родился.
Жизнь Эвелины Кросс вот-вот должна измениться, хотя она об этом и не догадывается.
Завтра они должны пожениться.
И Эви будет принадлежать ему.
[12]По поводу того, что такое Святой Грааль, существуют три основные версии. По одной из них, Грааль - некий камень, по другой - драгоценная реликвия (золотое изображение Ноева ковчега?), но более всего распространено мнение, что это чаша, из которой причащался Иисус Христос на Тайной вечере и в которую приверженцы собрали несколько капель крови распятого на кресте Спасителя. Этот кубок и копье, который были нанесены раны Христу, сохранил и привез в Британию, согласно легенде, Иосиф Аримафейский. Исследователей всегда интересовало происхождение легенды о Граале. Считают, что в её основе лежит христианский апокриф о прибытии в Британию Иосифа Аримафейского. По другой версии, у этой легенды местные корни, уходящие в мифологию древних кельтов. Третьи считают, что сказание о Граале связано с тайным оккультным обществом, основанным в незапамятные времена и обладающим сокровенным знанием, которое передается из поколения в поколение. Языческие корни легенды о Граале указывают на ее происхождение от очень древнего индоевропейского мифа о магической посуде - символе жизни и возрождения. Впоследствии эта легенда наполнилась новым смыслом, приобретя христианскую окраску.