Я перестала быть Маришкой-Пухляшкой, глупышкой Мари и жалкой разведёнкой.
Теперь я была самой таинственной и обсуждаемой женщиной столицы.
Ко мне повернулись головы в масках. Гомон прекратился.
Я сняла свою маску и слегка улыбнулась, подходя ближе к краю постамента.
– Дамы и господа, милые гости нашего удивительного вечера! Сегодня я открываю двери моего провокационного женского клуба для вас. Я хочу, чтобы вы знали – здесь вы можете забыть о повседневных заботах и позволить себе быть такими, какими вы всегда мечтали быть. У каждого из нас есть тайные мысли, желания, страсти…
Я сделала небольшую паузу, облизала губы, окинув всех покровительственным взглядом, и продолжила:
– Именно здесь – у меня под крылышком – любая женщина сможет раскрыть свои истинные мысли и желания, не боясь осуждения или предвзятости. И пусть этот вечер станет для всех нас началом новых открытий. Знаю – вы придёте сюда ещё ни один раз. И я хочу, чтобы вы знали – сегодня последний день, когда вы носите здесь маски, милые леди. А вы, господа, приводите ко мне своих жён. Обещаю, вы их не узнаете. А теперь танцуйте, смейтесь, наслаждайтесь, а я вскоре к вам присоединюсь.
Гости захлопали, по залу пробежали одобрительные шепотки.
Я снова надела маску, надеясь, что смогла произвести впечатление. Но реакция собравшихся говорила о том, что всё шло идеально.
Я только собиралась найти Грейс и спросить раздавали ли всем буклеты с завтрашней программой. Помимо завлекающих и красивых речей, дамы должны знать, что их ждёт.
Но Грейс сама нашла меня, она бежала мне навстречу едва ли не в панике.
– Беда, леди Эванс, – прошептала она с отчаянием. – Проклятый кондитер не отправил нам сладости!
– Как же так? Полное нарушение этикета, – я едва к стене не привалилась от огорчения.
По местным традициям, чтобы уважить гостей, я должна была подавать блюда в определённом порядке. И десерт тоже входил в этот список.
Сделаешь что-то не так – часть аристократов решит, что ты их оскорбляешь. Я долго изучала нюансы приёмов, чтобы провести всё на высшем уровне, а тут такая подстава. Я уже молчала про то, что не будет торта для короля и воздушных пирожных для леди Дейли.
Глава 32. Разоблачение
– Мне так жаль, это я виновата, – принялась заламывать руки Грейс. – Мне так стыдно. Нужно было утром послать лакея в город и велеть всё подтвердить.
– Не глупи, ты не виновата, – успокоила я бедняжку, которая уже едва по потолку не бегала. – Давай что-нибудь придумаем…
Я задумчиво посмотрела на гостей. У одного из мужчин были такие шикарные пуговицы в виде голов драконов.
Драконы… дрогоны… петта!
– Мармелад! – едва не подскочила я. – Ты ведь наделала целую гору мармелада из петты. Нам его в век не съесть!
– Помилуйте, леди Эванс, – махнула рукой Грейс. – Ну куда крестьянскую еду богатым господам и леди? Они такого в жизни не едали, плеваться будут и вас винить, что отравить их вздумали.
– Ну-у, мармелад так-то вкусный, – прищурилась я. – Да и если они такого не ели, вдруг им понравится? Даже Зубастик его ест.
– Он всё ест… – горько вздохнула Грейс. – Ладно. Пойду вытаскивать свои запасы, куда деваться.
Червячок сомнения грыз меня – Грейс права… понравится ли простой мармелад тем, кто привык к изысканной и богатой пище? Да и стыдно перед Леди Дейли, ей-то я обещала пирожные. Надо извинится.
Я пошла по залу. Многие узнавали меня, мужчины целовали руку, женщины делали комплименты. Все просто мечтали пообщаться со мной поближе и выспросить о завтрашнем дне – он интриговал всех. Ещё бы, такая программа…
Старушку я отыскать не смогла, зато увидела высокую фигуру братца Бертрано. Едва узнала его, тут скорее помогло то, что я уже встречалась с ним на маскараде. Как же я обрадовалась! Я поспешила было к нему, но вдруг услышала на улице приглушённые крики.
– Ты! Не смей приближаться к моему мужу, поняла меня, вертихвостка престарелая?
Голос Милли едва можно было разобрать, но я узнала его. Они с моим бывшим поженились совсем недавно, как и требовал принц. И свадьба была тихой и скромной.
– Это я-то престарелая? – раздался ответный злобный визг.
– Матушка… – с отчаянием выдохнула я, бросаясь на голоса. Толкнула дверь и увидела возмутительную картину, которая, впрочем, нисколько не удивила меня.
В саду среди кустов с цветами, заботливо посаженных садовником, стояли трое – мама, Милли и Аарон.
Где демоны носили Роберто я не знала, но мне очень хотелось его прибить. Впрочем, возможно мать специально отделалась от него, увидев предмет своего обожания.
– Как ты смеешь преследовать нас? Это же верх неприличия и наглости! – взвизгнула Милли, притопнув ногой для верности.
Кто бы говорил о приличиях… да только не Миллька.
Моя закадычная подружка уже раздалась в талии, и живот был довольно заметен.
– Ты посмотри на себя, жируха, – не осталась в долгу мать. – На тебя ни один кобель не вскочит, даже если его плетью начать стегать.
Вот это баталии. Какая экспрессия… какой накал страстей.
Аарон стоял между женщинами в маске, но я сразу узнала бывшего мужа.
Он улыбнулся при виде меня и послал воздушный поцелуй. Захотелось вытереться, но я сдержалась, раздражённо фыркнув. Вот же кобелина.
Сначала я подумала предложить матери пройти в дом и поискать Роберто, но потом решила, что нет. Я села на лавочку и принялась наблюдать за представлением.
Внутри меня грела мысль: очень-очень скоро все узнают, что сделала Милли. Я оправдаю себя окончательно. И мать, сама того не желая, сейчас мне в этом поможет.
– Аарон, скажи ей, чтобы убиралась, – плаксиво заголосила Милли, обращаясь к своему мужу. – Я – твоя жена! А она просто обнаглевшая сука!
Мило было наблюдать со стороны, как сплелись в танце ненависти две змеюки. Весной я была на месте Милли, но как же быстро всё меняется.
Мой бывший муж лишь пожал плечами:
– Девчонки, а как насчёт того, чтобы провести время вдвоём? Покажете мне, кто из вас искуснее.
Он рассмеялся, а лицо Милли пошло красными пятнами от унижения. Но она сама выбрала себе такую судьбу.
– Ты такой притягательный, – Адалин подалась к Аарону и прижалась к нему всем телом, начав поглаживать грудь.
Видимо, в ход пошла тяжёлая артиллерия. Но матушка поступила так зря, потому что всё закончилось тем, собственно ради чего я и сидела в ожидании. Срывом Милли. Она бросилась на мою мать и вцепилась в её ярко-рыжие волосы, оттаскивая от Аарона.
– Тварь! – завизжала она, дёргая голову Адалин из стороны в сторону.
Но матушка была уже опытным бойцом и впилась зубами в руку Милли, вынудив ту отступить, придерживая беременный живот.
Больше всего я начала переживать за ребёнка. Как-никак, он ни виноват в том, что до него никому нет дела. И к тому же это мой племянник, как ни прискорбно была это осознавать – нас с Милли теперь всегда будет связывать пусть и отдалённое, но родство.
Я встала с лавки и направилась к женщинам, которые были готовы снова броситься друг на друга.
– Думаю, достаточно. Милли, может пойдём выпьешь водички? Твой малыш… – обратилась я к блондинке.
– Плевала я на этого ребёнка! Он обуза! Из-за него всё пошло наперекосяк! – заверещала она, наклонилась, подняла садовый камень и запустила его прямо в Адалин. – Получай, подлая гадина!
К несчастью, бросок получился прямо в яблочко. А точнее прямиком в идеальный, тщательно напудренный маменькин носик.
Она вскрикнула и приложила руку к лицу, а когда убрала, мы увидели, что нос стремительно опухает прямо на глазах. И из него хлещет кровь, пачкая атласную ткань маминого платья.
– Она… изуродовала меня… – пролепетала Адалин, всхлипывая. У неё из глаз брызнули слёзы, но это не помешало ей броситься на Милли с выставленными вперёд руками и растопыренными пальцами, увенчанными длинными ногтями.