А это была не банальная истерика, к которым я привык за двенадцать лет брака. Анна ушла насовсем. И, знаете, я ее понимаю. Она чертовски права. Человек, у которого каждое второе утро дерьмовое, не может быть ни хорошим мужем, ни хорошим отцом. Она вовремя свалила, не застав пик моей деградации. Цинично, да? Но это все бравада, защитная реакция. Женщины, когда их бросают мужья, любовники, ведут себя несколько иначе. Для них предельно ясно кто из них двоих козел. Ответ заключается в слове козел. Оно мужского рода. Козел — всегда мужчина, если отношения распались.
И знаете, быть козлом иногда неплохо. Особенно, если возразить нечего.
Но и обидно. Козел — животное рогатое. Я очень надеюсь, что пока мы жили вместе, я не был носителем этих костяных отростков на голове.
Будильник в мобильном продолжает надрываться, издеваясь над моей нервной системой, пока я пялюсь на жалюзи и вспоминаю, какого хрена я просрал свой брак. И во что превратил жизнь.
Поганое чувство, скажу я вам — запоздалый стыд вперемешку с похмельным синдромом. Не помню, когда я в последний раз просыпался в другом состоянии духа. Каждое утро начинается одинаково. Пограничное состояние между смертельной усталостью и полнейший похуизмом.
Жажда заставляет меня подняться, что непросто сделать в моем разбитом состоянии. Тело болит так, словно меня всю ночь пинали.
Хрен его знает, может быть, так и было.
Я, наконец, оглядываюсь по сторонам, и ко мне приходит откровение. Никто не украл портьерные шторы, будь они неладны, с маниакальным желанием напакостничать мне, заменив их на жалюзи. Я провел ночь не в спальне, а на кожаном жестком диване в кухне под пледом и без подушки. Прояснилась и ситуация с болью в мышцах, которые еще, как ни странно, присутствуют в моем теле. Многолетняя увлеченность любительским футболом дает о себе знать.
Правда, последний год я играю в футбол исключительно пустыми бутылками.
Так, стоп. Я создаю сейчас неверное впечатление. Я не алкоголик, я в меру пьющий мужчина в состоянии затяжного творческого кризиса. Я могу позволить себе пропустить стаканчик в клубе в пятницу или субботу, или в любой другой день, когда появляется подходящее настроение или веселая необременительная компания. Могу покурить марихуаны или нюхнуть чего-нибудь совсем вредного, но не ради кайфа. Нет, я ищу вдохновение во всех проявлениях жизни. Раньше этот метод работал, сейчас не очень. Но я все еще в поиске новых ощущений. Пару лет назад моей жене надоело ждать, пока я выйду из своего образа брутального страдающего ублюдка. Анна никогда не пыталась понять, что людям с моим особенным внутренним миром свойственные нестабильные пограничные состояния, и иногда нужно просто переждать, не пытаясь меня изменить или спасти. Но женщины упрямые существа. Они нуждаются в том, чтобы лечить, перевоспитывать, спасать, наставлять на путь истинный. Не все. Некоторым похер. С теми, кому похер, я люблю выпить в баре за углом. Им похер даже на то, что я женат, и меня больше чем устраивает подобный расклад. А Анна, к сожалению, была не согласна с таким положением дел. Она таскала меня на семейную терапию. Свихнуться можно! На долбанную терапию, где промывают мозги, пытаясь заставить тебя поверить в то что, ты еще больший кретин, чем ты думал. Но я искренне хотел сохранить семью. Я совершил подвиг, дав свое согласие, но Аня не оценила. Женщинам всегда мало двух шагов, им нужно, чтобы ты выложился на все сто и пробежал дистанцию, а не прополз несколько метров на брюхе. Меня хватило на три раза. До сих пор просыпаюсь в холодном поту, вспоминая приземистого толстого семейного психолога, который наблюдал за нами сквозь толстые линзы очков с каким-то извращенным злорадством. Я ощущал себя, как шимпанзе в зоопарке, за которым следят с нездоровым любопытством, пытаясь понять, что я хочу сожрать: банан или апельсин. «Бутылку Джека Дениелса в студию!» — завопил я во время третьего сеанса и свалил из кабинета знатока душ, громко хлопнув дверью.