На инструменте лежала виниловая пластинка. Он нашел ручку и сделал несколько поворотов. Голос Луи Армстронга, поющего «Тело и душа» зазвучал в комнате.
— Это действительно невероятно, — она стояла с открытым ртом, с благоговением слушая. — Словно мы вернулись во времени на восемьдесят пять лет назад.
— Все правильно, куколка? — совершенно не похоже спародировал он Джеймса Кэгни.
Очевидно, стараясь не рассмеяться, она склонила голову, сжав губы. Потом что-то за стойкой бара привлекло ее внимание.
— Посмотри на это, — она схватила металлическую коробку и поставила ее на полированную деревянную поверхность. Металлический блеск мерцал в тусклом свете. — Здесь кодовый замок, — она оглянулась на Гейба. — Есть какие-то идеи, что это?
Он покачал головой, упиваясь ее волнением. Затем верх взяла логика, и он нахмурился. Мэд всегда все хранил в сейфе. Зачем ему прятать металлический ящик в тайной комнате, особенно, когда все, что кто-то должен был сделать, это взять и отрезать замок? Ум Мэда работал необычно, так что он ни в чем не мог быть уверен… но Гейб задавался вопросом, не пытался ли его друг сказать ему что-то из могилы.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — выдохнула она. — Возможно, мы что-то нашли.
Ему нравилось, как она говорила «мы». Гейб знал, что должен был прыгать от радости, что они возможно нашли какую-то зацепку, но он не мог пережить этот момент, не касаясь ее.
— Да, — Гейб протянул руку. — Иди сюда, детка.
Она остановилась, полностью сосредоточившись на нем.
— Габриэль…
— Потанцуй со мной, Эверли. Только один танец. Как часто удается потанцевать в настоящем «тихом» баре?
На мгновение она поджала губы, но потом они изогнулись в улыбке.
— Ты знаешь, как мотивировать меня, Бонд.
Она присоединилась к нему в центре комнаты.
— Мне нравится, когда ты называешь меня Габриэлем, — он притянул ее пышные тело к своему, закрыв глаза от совершенства ее изгибов, прижимающихся к нему.
Когда он начал вести ее в такт романтической мелодии джаза, то был благодарен за все глупые уроки танцев, которые был вынужден брать, и котильоны, которые пережил. Теперь ему было намного легче качаться в такт музыке с Эверли, притягивая ее все ближе и ближе.
Она вздохнула, положив голову ему на плечо, как будто это была самая естественная вещь в мире. Как будто там было ее место.
— Но все остальные называют тебя Гейбом.
— Некоторые люди называют тебя Эвой, — парировал он.
— В основном, мой папа. Теперь, когда его больше нет… это заставляет меня немного грустить.
— Даже когда я называл тебя Эвой во время наших выходных вместе? Казалось правильным называть тебя так, потому что ты была так же совершенна, как женщина, которую создал Бог.
Она напряглась, но не покинула его объятий.
— Это на самом деле не лучшая идея.
Конечно, не лучшая, но он перестал бороться со своими желаниями.
— Потанцуй со мной.
Она прижалась к нему, расслабляясь.
— Это место действительно невероятно. Как Мэддокс держал его в секрете от всех, даже от тебя?
Он почувствовал запах цитрусового шампуня, которым она пользовалась, и намек на ее персиково-мягкую кожу.
— Понятия не имею. Это место было игровой площадкой для него. Я спрошу Сару, упоминал ли он когда-нибудь об этом.
Продвинувшись вперед в своих предположениях, Гейб остановился. Казалось естественным разговаривать с Эверли, но он был не прав, обсуждая с ней свою сестру, пока не был уверен, какими действительно были отношения Эверли с Мэдом.
Но она не казалась расстроенной или ревнующей — или каким-либо образом реагирующей на все упоминания имени Сары.
Играла музыка, и они вместе покачивались. Эверли подняла голову. Ее глаза блестели, когда она смотрела на него.
— Это безумие.
— Да. Я никогда не встречал никого, похожего на тебя.
Она усмехнулась.
— Ты встречался со множеством женщин. Когда я была тинэйджером, мне было сложно ходить на свидания. Мой отец встречал любого потенциального парня в дверях в парадной форме и пистолетом наготове.
Его родители даже не были знакомы с первой девушкой, которую он трахнул. Или второй. Или третьей.
— Твой отец был очень умным человеком.
Внезапно он представил дочь Эверли, которая, несомненно, однажды появится. У девочки будут ее клубнично-светлые волосы и милая улыбка. А все мальчики будут крутиться вокруг нее. Он мог сделать кое-что лучше, чем ее отец. Он мог нанять телохранителей, чтобы защитить ее добродетель.
Черт. Он думал о том, чтобы иметь детей с Эверли Паркер. Он увяз слишком глубоко.
— У меня не было настоящего парня, пока я не поступила в колледж. Ты знаешь, как он познакомился с папой? Когда мы поехали домой на выходные, чтобы я могла представить его, папа остановил его за превышение скорости. Обыскал и прочее. Клянусь, я думаю, что единственная причина, по которой Брайан остался со мной, был страх, что мой отец будет охотиться за ним за то, что тот заставил меня плакать.
— Я бы хотел познакомиться с твоим отцом. Он, вероятно, был лучше, чем копы, с которыми я общался сегодня.
— О, тебе бы определенно досталось от него. Но я думаю, что ты бы ему тоже понравился. Ты не тот, кого бы он ожидал.
Он был совершенно уверен, что именно люди ожидают от него.
— Он бы подумал, что я незрелый и возгордившийся?
Ее щеки покраснели, она посмотрела в сторону.
— Довольно сильно. Но это не так. Я думаю, что ты, как и все остальные, просто пытаешься держать все в своих руках.
Он пытался удержать ее. Впервые в своей жизни он нашел кого-то, кого не мог отпустить.
— Эверли, ты нужна мне.
Она встала на цыпочки, откинув голову назад.
— Я не хочу этого, но думаю, что ты тоже мне нужен.
Это была, вероятно, самая близкая версия приглашения, которое она дала ему, а он не собирался просить или отказывать ей. Кроме того, на этот раз он не собирался спешить. Сегодня утром он вышел из себя. Пришло время напомнить ей, как хорошо он может заботиться о ней.
Он обхватил ее лицо, его тело продолжало двигаться в ритме танца. Ее руки скользнули к его талии, держась за него. Она выдохнула, закрыла глаза и предложила себя ему.
Его рот встретился с ее губами в чувственном касании. Пока их ноги двигались под музыку, их губы также танцевали. Он зарылся пальцами в ее волосы, сдаваясь поглощающему желанию окружить себя этой женщиной. Он скользнул языком по ее нижней губе, пока она не задышала прерывисто и возбужденно… и проник внутрь.
Эверли открылась для него, ее язык искал и скользил вдоль его, дразня и играя. Она сильнее прижалась к нему, ее тело горело у его груди. По мере углубления поцелуя, они потеряли ритм танца, первобытная потребность взяла верх.
Он скользнул руками вниз к ее потрясающей заднице и рывком притянул ее к себе, давая ей почувствовать жесткий ствол своей эрекции, готовый подарить ей наслаждение. Он был удивлен тем, с какой готовностью она отвечала ему, но он реагировал на нее с равным энтузиазмом. Когда она вошла в комнату, его тело приготовилось к сексу. Даже думая о ней, он напрягался и возбуждался.
— Габриэль, что ты делаешь со мной? — прошептала она в его губы, когда ее руки начали исследовать его тело.
Это была химия чистой воды, но также маленькая часть его думала, что здесь может быть и что-то другое. Он не сказал этого. Он едва мог думать об этом, в то время как не был уверен, откуда она пришла или кем была для Мэда.
— Мы подходим друг другу. Нам хорошо вместе.
Всего в нескольких шагах от них был очень хороший диван, и Габриэль повел ее к нему. Он не хотел ждать. Не думал, что сможет выдержать.
Она опустилась на диван и посмотрела на него снизу-вверх, мягкость в ее глазах обрушилась на него, словно слетевший с тормозов паровоз.
Он уже испытывал зависимость к этой женщине. Да поможет ему Бог, это не имеет смысла, но он мог бы быть влюблен в нее.
Она подняла руку, приглашая его присоединиться к ней. Он наклонился, чтобы сделать это, когда через музыку из граммофона, услышал звук, напоминающий щелчок закрывающейся двери, а затем шаги этажом выше.