Кик испытала облегчение, убедившись, что в садике почти так же прохладно и спокойно, как и в холле. Над головой шелестела листва могучих платанов, под ногами – каменные плиты пола. За столиком, покрытом скатертью, сидел мужчина лет сорока с небольшим, с темно-каштановыми волосами и крупным подбородком. Он откинул голову и прикрыл глаза.
Подойдя к столу, Кик обнаружила, что глаза у него полуприкрыты и из-под ресниц он наблюдает за ней. Он удивленно поднял голову.
– Приветствую вас, – сказал он, встал и отодвинул складной стул, который с противным металлическим скрежетом протащился по полу. – Джо Стоун, – представился он, протянув одну руку, а другой придерживая сползающую с колен салфетку.
На нем была темно-синяя спортивная рубашка, аккуратно заправленная в хлопчатобумажные брюки. Он ничуть не походил на то помятое потное создание, каким она представляла его себе. Белые ровные зубы, густые брови и весьма привлекательная физиономия.
– Кик Батлер, – застенчиво представилась она, надеясь постепенно обрести уверенность. Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, и неожиданно почувствовала напряжение.
– Вам здесь нравится? – он указал ей на стул. – Мы можем устроиться и внутри.
– О нет, – с деланной бодростью ответила Кик. – Здесь очень приятно. Такое неожиданно укромное местечко в Нью-Йорке: ребенком я ходила по этому кварталу сотни раз, не подозревая о его существовании.
– Вот как, – улыбнулся он. – Вы родом из Нью-Йорка? Мы с вами редкие птички. Я вырос в Ривердейле.
Садясь, Кик усмехнулась.
– Для девочки, выросшей в Гринвиче, Ривердейл – что-то вроде Северного полюса.
Джо взглянул через плечо.
– А вот и мой Джино спешит на помощь. Кик повернулась и увидела перед собой бармена со стаканами. В них, казалось, плавало облако: это был крошеный лед. Один стакан он поставил перед Стоуном.
– Фетуччино для вас и леди, Джо? – спросил Джино, отходя от стола.
Джо улыбнулся и подмигнул Кик.
– Я сам сделаю. У вас есть ветчина, Джино? – спросил он.
– Ну уж нет, – буркнул Джино. – В прошлый раз, когда вас пустили на кухню, вы там чуть все не спалили. Отдыхайте, я приготовлю спагетти.
Провожая глазами Джино, Кик подумала, что отплывает спасательная шлюпка, а она вот-вот потонет. Она повернулась к Джо, лихорадочно соображая, что бы сказать.
– Кажется, вы тут часто бываете, – решилась она.
– Лишь потому, что не стоит из-за ленча ходить далеко, – улыбнулся Джо. Кик с благодарностью отметила, что пока он не бросил ни одного взгляда на ее грудь. – Я живу в соседнем квартале.
– Удобное соседство, – закинула удочку Кик. Сказав, что живет рядом, он, может, добавит что-нибудь и об условиях жизни. Но он не сделал этого.
– Итак, Кик Батлер. Как это такая симпатичная девушка попала в услужение к такой ведьме, как Лолли Пайнс? – спросил он, помешивая лед соломинкой.
– Я была очень привязана к Лолли Пайнс, – осторожно заметила Кик. – Она... то есть, в ней было... что-то необычное.
– Что не облегчало жизнь ее помощниц.
– Я многому научилась у нее. – Кик прислушалась к своим словам: уж не начала ли она с ним спорить? Она поправилась: – Работа с Лолли дала мне очень многое в профессиональном плане. Я разнюхала массу сплетен, но пришла к выводу, что почти все написанное или сказанное относится именно к этому разряду, даже передовица в „Нью-Йорк Таймс".
Стоун поднял руки, дав понять, что сдается.
– Прошу прощения. Я и не предполагал этого. Скорее всего, у меня старомодное предубеждение против светских хроникеров.
– Я многому научилась от Лолли. И надеюсь когда-нибудь стать таким же репортером, как она. – Кик понимала, что это лучше всего выдать с улыбкой и тут же сменить тему. Ей совсем не хотелось, чтобы он воспринял ее как просительницу.
Стоун откинулся на спинку стула и заткнул за пояс угол салфетки.
– Давно вы занимаетесь этим, Кик? – спросил он, как равный равную.
– Начала еще в колледже Колумбийского университета, два года была репортером местных новостей в небольшой газетке, шесть месяцев приходила в себя после большой встряски, потом около года провела у Лолли.
– Более чем достаточно, чтобы излечиться от излишней скромности. Тот материал, что вы мне прислали, чертовски хорошо сделан.
Сердце у Кик забилось. В этот момент появился Джино с двумя тарелками горячей пиццы и корзинкой с хлебом, которую он придерживал локтем.
– Мы подождали бы, пока ты сходишь второй раз, Джино, – заметил Стоун.
– Ну уж нет. Уругвай выигрывает, черт побери, – буркнул Джино и, расставив все на столе, исчез.
– Почему бы нам не помянуть Лолли? – предложила Кик.
– Конечно, – откликнулся Стоун.
Их глаза встретились. В его взгляде было какое-то странное выражение, словно он хотел задать ей личный вопрос. Она понимала, что сейчас самое время проявить женственность и расспросить его о работе, жизни, о заветных мечтах и надеждах на будущее. Но, увы, все это ее совершенно не волновало. В Джо Стоуне ее интересовало одно – от него зависело, сможет ли она снова писать. Она не хотела посвящать его в свои проблемы, хотя стоило бы, посмотрев ему прямо в глаза, объявить, что она без работы и почти бездомная.
Она глотнула охлажденный лимонад и поставила стакан.
– Так вот, я безработная и почти бездомная.
– Ну что ж, приезжайте и работайте для меня, – почти сразу ответил он.
– Для вас? – ошеломленно спросила она.
Он сказал „приезжайте". Значит, это связано с путешествиями. Это слово вызывало ассоциацию с сережками и пиджаками с широкими плечами. Все равно что сказать, будто лакированные лодочки так же удобны, как кроссовки, но ведь у кроссовок нет высоких каблуков и острых носов, и от ходьбы в них не болят икры.
Усмехнувшись, Джо покачал головой.
– Что-то я не слышу возгласов радости и восторгов от девушки, мечтающей о карьере.
– Простите, – смутилась она. – Я слишком удивлена, чтобы бурно выражать чувства. Но, пожалуйста, считайте, будто мне не свойствен энтузиазм. Мне хотелось бы знать, вы говорите о работе в редакции или о чем-то другом?
– О чем-то другом, – ответил он.
– О другом? То есть вы хотите, чтобы я не только писала?
– Мне нужен сенсационный материал, – уточнил он. – О Лолли Пайнс.
– Сделать сенсационный материал о Лолли? Вот это мне нравится! Но почему я?
– А почему нет? Ваша небольшая статья очень и очень недурна. Вы живете в ее доме, и у вас есть доступ к ее досье. Кто же справится лучше вас? Наш предводитель, рыцарь без страха и упрека, Таннер Дайсон, хочет дать в воскресном номере большой материал о ней. Скорее всего, его распространит газетный синдикат, так что ваши строчки появятся во многих других изданиях. Я неплохо заплачу вам. И если справитесь с этой работой, получите другую. Так что ж, по рукам?
– Договорились. С удовольствием, – улыбаясь, сказала она.
– Это будет нелегко. О Лолли будут писать везде: от „Мирабеллы" до „Уолл-Стрит джорнал". А я хотел бы получить нечто иное. То, чего мы о ней не знали. Вела ли она какие-то записи или дневники, которыми вы могли бы воспользоваться?
Кик задумалась.
– Ее квартира забита барахлом. Едва ли она вообще что-нибудь выкидывала. Могу посмотреть. Когда вам нужен материал?
– Как только успеете.
– Постараюсь, – сказала Кик, горя желанием взяться за дело. Она чувствовала такое облегчение, что даже есть уже не хотелось. Конечно, он пока не предложил ей постоянную работу, но с души у нее все же свалился камень. – Сегодня же начну разбираться в ее вещах.
Принявшись наконец за еду, Джо Стоун заговорил. Не глядя на нее, он попросил:
– Расскажите мне о тех шести месяцах, когда вы погрузились в серьезные размышления.
Кик обрадовалась, что во рту у нее пицца: это дало ей возможность обдумать вопрос. Меньше всего ей хотелось вспоминать о том времени. Вкусная еда, солнце и приятный собеседник – все это не спасло ее от самого худшего, от кошмара, преследующего тех, кто ищет работу: в ее биографии зиял провал.