Спускаясь по лестнице, Кик решила на следующее утро позвонить Ниве Форбрац и предложить ей заняться этим барахлом.
16
Двумя часами позже Бэби Байер лежала на огромной, покрытой волчьей шкурой кровати, закинув ноги на плечи Ирвингу и скрестив их у него за головой. Номер принадлежал Яну Макколли в „Бикман тауэр". Актер, постоянно живший в Лондоне, пользовался номером лишь раза два в году. Но Ирвинг, его агент и поверенный, регулярно прибегал к его услугам.
Бэби подсказала ему, какое он должен принять положение, чтобы довести ее до безумия. Он немного отдалился от Бэби, чтобы касаться ее лишь кончиком пениса. Ирвинг медлил и тянул, пока она не взмолилась; вот тогда он погрузился в нее с такой страстью, что она начала вопить и содрогаться так, словно ее насиловали.
Эрекция дала Ирвингу знать о себе, когда он шел с Бэби через зал ресторана „Ле Серк", где они обедали. Оплатив счет, Ирвинг попросил метрдотеля Сирио принести из гардероба его плащ, без которого он просто не мог встать из-за стола. Метрдотель, привыкший ко всякому, и глазом не моргнул, хотя знал, что Ирвинг приехал без плаща: на улице стояла дикая жара. Он понял, зачем Ирвингу понадобился плащ.
Едва плащ доставили, Ирвинг поспешно прикрыл им красноречивую выпуклость внизу живота.
Покидая переполненный зал, он не поднимал головы, делая вид, что не замечает знакомых, приветливо кивавших ему.
Плащ он держал на руке: и когда они сели в такси, и когда пересекали холл отеля, и когда поднимались на лифте в номер Макколли.
Едва только они оказались в безопасности, Ирвинг швырнул плащ на козетку в прихожей, расстегнул молнию на брюках и вывалил перед Бэби свое распухшее достояние. Бэби, по обыкновению, взвизгнула от удовольствия и потащила его в спальню. Через несколько секунд, раздевшись донага, они уже страстно занимались любовью на огромной кровати Яна Макколли.
До Бэби он никогда не встречал ничего подобного. Едва он увидел ее, как почувствовал к ней неудержимое влечение. После первого свидания в „Сент-Реджис" они стали встречаться каждый день. Ирвинг теперь не помнил, какой он представлял себе девушку, недавно снявшую трубку в „Курьере"; тогда его занимало одно – чтобы появился материал, в котором он должен был выступить от лица этой девчонки Лопес. Бэби Байер, которая подошла в тот день к телефону, могла выглядеть как угодно. И уж конечно же ему и в голову не приходило, что в „Сент-Реджис" явится такая пикантная темпераментная малышка. Оказалось, что Бэби обладает всеми женскими достоинствами, перед которыми Ирвинг не мог устоять, – выдающимся бюстом, смазливой мордашкой и крысиной хитростью.
Последующие дни его занимала только она. Он отказывался от встреч, переносил или отменял деловые свидания, не отвечал на звонки, хотя розовые бумажки с номерами телефонов тех, кто звонил ему, усеяли весь стол, к вящему раздражению Вивиан. Он почти перестал общаться с Нивой и разговаривать с ней. Ирвинг знал, что она выходит из себя, поскольку счета накапливались, а его все не было дома. Выходя за него замуж, она должна была знать, что он „трудоголик", тратит массу времени на встречи с клиентами и не безвозмездно уделяет им внимание, так чему же она теперь удивляется?
Решив провести уик-энд с Бэби, он солгал Ниве и Вивиан, что улетает на Западное побережье заниматься делом Лопес. Но сам примчался в номер Яна с цветами и шампанским. Бэби дожидалась его в холле.
Она напоминала ему шаровую молнию: в ней сочеталась неукротимая сексуальность с неутолимым желанием. Секс давно уже стал для Ирвинга хобби, но он постоянно имел дело с женщинами, которым в конечном счете были нужны его влияние и власть. Бэби, похоже, довольствовалась его телом и умом.
Он никогда не чувствовал себя лучше, чем в эти головокружительные две недели после их первой встречи. Когда он был с ней, ему казалось, что его заливают лучи солнца. Люди на улице обращали на них внимание. Когда они заходили в ресторан, к ним поворачивались все головы. Таксисты подмигивали ему и ухмылялись.
Ему это нравилось. Ему было приятно, что Сирио приподнимал брови, когда он три дня кряду являлся в ресторан под руку с Бэби. Он не сомневался, что все мужчины в зале смотрят на него с завистью, прокручивая в голове пикантные картинки.
Бэби отнюдь не походила на тех женщин, которые в роскошных ресторанах заказывают несколько листиков латука, питают склонность к легким светлым нарядам и демонстрируют тонкие ноги. Бэби не скрывала, что не прочь плотно поесть три раза в день, виляла аккуратной задницей и постукивала такими высокими каблучками, каких ему не случалось видеть даже у девиц, занимающихся стриптизом.
Он понял, что обладание ею опьяняет его не меньше самых крупных деловых успехов. Когда она была рядом, Ирвинг, образно говоря, чувствовал себя обладателем самого большого члена в городе.
Человек не склонный к рефлексии, он все же попытался проанализировать, почему она производит на него такое впечатление, и пришел к выводу, что дело не только в ее внешности и сексуальности. Больше всего Ирвинга пленяло то, что она восхищается им.
Она так жадно ловила каждое его слово, так искренне закатывалась хохотом от каждой его шутки, что Ирвингу пришлось выяснять у знакомых, не знают ли они новых анекдотов. В минуты серьезности Бэби расспрашивала его о работе, утверждала, что он необычайно умен, предлагала ему помощь и поддержку и готова была присягнуть в том, что любой его оппонент „дерьмо", „подонок" или „тупой болван".
Но удивительнее всего было то, что Бэби не пыталась прибрать его к рукам. Он никогда еще не встречал такого сочетания похоти и бескорыстия. Ему хотелось что-нибудь сделать для нее, но Бэби ни о чем его не просила.
Волчья шкура щекотала ему колени и локти. Если бы они не были охвачены такой страстью, когда влетели в номер Яна, он успел бы сдернуть эту чертову шкуру с кровати.
Он вышел из Бэби и замер, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз. Бэби, освободив одну руку, запустила ее ему между ног.
– О, милый, не вынимай, – застонала она. – Дай мне твою большую штуку. – Она подалась лобком вперед и откинула голову, словно ее пронзила боль.
Ирвинг насмотрелся достаточно порнухи; все, что Бэби говорила в постели, не было для него новостью. Такое в дрянных видеофильмах говорили и порнокоролевы с синими прожилками на лицах и прыщавыми задницами. Те же самые возбуждающие слова слышал Ирвинг и от девиц по вызову, одна ночь с которыми обходилась в тысячу долларов, и от случайных подружек, подцепленных им в барах отелей. Однако никогда они не действовали на него так остро, как сейчас, когда он лежал на куколке Барби с атласной кремовой кожей. Она смотрела на него своими огромными голубыми глазами, а ее изящно очерченный ротик шептал:
– Прошу тебя, милый, пожалуйста! Загони в меня свою большую горячую штуку. Я хочу, чтобы она достала мне до горла.
Он не мог больше мучить ее и с силой загнал в нее член, двигаясь в одном ритме с ней и слушая ее стоны:
– Трахай меня, любимый, сильнее, сильнее!
Бэби всегда кричала, когда он доводил ее до оргазма. Все ее тело так напряглось, словно она летела по американским горкам. Бэби издала протяжный горловой звук; он прервался, когда ее сотрясла крупная дрожь, затем она обмякла под ним, залитая его потом.
Ирвинг скатился с нее и извлек член; он был таким же влажным и таким же твердым, как тогда, когда вошел в нее.
– В чем дело, дорогой? – спросила Бэби, лежа у него под мышкой. Проведя рукой по его влажному животу, она заметила, что он все еще в состоянии эрекции. – Ты не кончил?!