„Что за чертовщина со мной происходит?" – подумала Кик, прерывисто дыша.
Вдруг она поняла: это музыка, книги, огонь в камине, мужчина на кухне и омерзительная погода.
Да поможет мне Бог, пронеслось у нее в голове, когда она прижалась лбом к холодному стеклу раздвижных дверей. Мне кажется, что я все это уже видела. В этот вечер я впервые возвращаюсь в мир нормальных людей. Завершился какой-то цикл.
– Как дела? – крикнул Джо.
– Пр... пр... прекрасно, – еле вымолвила она. – Все хорошо, не отвлекайтесь.
– Надеюсь, вы едите говядину с картофельным пюре?
– Мое любимое блюдо, – отозвалась она, подумав, нормально ли звучит ее голос. Она направилась на кухню. Джо стоял перед открытой духовкой.
– Можно, я воспользуюсь вашей ванной?
– Конечно, – он широко улыбнулся и посмотрел на нее. – Я...
Кик не расслышала конца фразы. Она влетела в ванную, закрылась и прислонилась к дверям; на лбу у нее выступили бисеринки пота. Она присела на закрытый стульчак: ей показалось, будто она теряет сознание.
Она должна взять себя в руки. Это безумие. Нельзя же приходить в такое состояние каждый раз, как видишь огонь в камине. Неужели при виде мужчины на кухне у нее будет страх, с которым ей придется жить и дальше?
„Перестань, – стала уговаривать себя Кик, колотя кулаками по бедрам. – Это не Лионель. Все прекрасно. Спокойно, Джо – друг. И тут меня никто не обидит".
Тихий ехидный голосок, которого она не слышала с того дня, как обнаружила мертвую Лолли, вдруг проговорил: „Точно так же ты думала и о Лионеле".
Она выпрямилась и стала размеренно дышать, надеясь, что дыхательные упражнения из йоги помогут ей овладеть собой.
– Мадам, обед подан, – услышала она за дверью голос Джо, подражавшего английскому дворецкому.
Она откашлялась.
– Сию минуту.
Посмотрев в зеркало, Кик несколько раз ущипнула себя за щеки, чтобы стать хоть чуточку румянее. Жаль, что она не захватила сумочку. Стоит привести в порядок волосы и подкрасить губы. Она еще раз внимательно взглянула в зеркало.
– Успокойся, Кэтрин Морин. Успокойся, черт бы тебя побрал. Все прекрасно. Радуйся жизни.
Когда она вернулась в гостиную, гордый Джо стоял у ломберного стола, заставленного блюдами.
– Надеюсь, вы не возражаете, если мы сразу сядем за стол, – спросил он, отодвинув ее стул. – Если будем распивать коктейли, до обеда дело не дойдет.
– Как же я проголодалась! – призналась Кик, посмотрев на угощение. – Джо, зрелище весьма эффектное. Как вы научились все это делать?
Джо взял с каминной полки ее бокал и подлил туда вина.
– Наука выживания, – сказал он, садясь. – Я довольно долго ел холодную пиццу, стоя у раковины. Но недавно решил, что заслуживаю более приятного образа жизни, если даже это доставит мне хлопоты. Честно говоря, этот обед – первый, который я приготовил своими руками.
– Вы долго были женаты? – спросила Кик. Ею, конечно, владело любопытство. Правда, она знала: задав мужчине такой вопрос, придется сидеть и слушать.
Во время обеда вел разговор в основном Джо, подробно отвечая на все ее вопросы, даже личные. Наконец Кик сказала, что это выглядит так, словно она берет у него интервью. Впрочем, ему явно льстил ее интерес к нему.
После обеда Джо убрал со стола.
– Отдыхайте, – сказал он и поставил две рюмки для бренди. – Налейте бренди, а я принесу кофе.
Теперь Кик чувствовала себя гораздо раскованнее. Налив бренди, она откинулась на мягкие плюшевые подушки. Тихо звучал рок, заглушая завывания ветра. Кот Джеральдо появился во время обеда из тайного укрытия и, присмотревшись к Кик, решил, что с ней можно поладить. Он прыгнул к ней на колени и уютно расположился там. Поглаживая его бархатную спинку, она смотрела на огонь.
Джо появился с подносом, на котором стояли две кружки и кофейник „Чемекс".
– Много ли вы знаете обладателей такого кофейника? – спросил он.
– Двоих, – засмеялась Кик. – Мы нашли в чулане у Лолли семь кофейников. Один из них был „Чемекс".
– Мечта коллекционера, – засмеялся он, усаживаясь в кресло у камина.
Кик обрадовалась: если бы он сел рядом с ней, ей было бы не по себе. Тогда все пошло бы как обычно.
– Восхитительно, Джо, – сказала она, думая именно об этом. – Как мило, что вы отважились на такие хлопоты.
– Я люблю хорошо поесть, – усмехнулся он. – Это позволяет отдохнуть от работы, которую постоянно подпитывают темы насилия и секса.
– К сожалению, сегодня я еще не видела „Курьера".
Он пошевелил дрова в камине.
– Ужасно! А сегодня наша первая полоса посвящена людям, которых вы, должно быть, знаете.
– Шутите? Что же такое на первой полосе?
– Ну, самое выразительное – это бюст Моники Шампань. На потребу читателям. А кроме того, об Ирвинге Форбраце и Абнере Хуне.
Кик спихнула Джеральдо с колен и наклонилась вперед.
– Моника Шампань?
– Девушка по фамилии Лопес. Помните дело Кико Рама? Моника Шампань – ее псевдоним.
– И что же? Я знаю, что ее представляет Ирвинг Форбрац, но при чем здесь Абнер Хун?
– Его газета похитила девушку. Полагают, что Хун имел к этому отношение: он узнал, где она находится.
– Что? – с изумлением спросила она. – Как это могло случиться?
– Думаю, что похищения вообще не было. Скорее всего, девушка заключила с британцами более выгодную сделку, оставив Форбраца в дураках. Но он-то оправится. В таких играх он дока. Каждый раз, когда в скандале фигурирует какая-нибудь привлекательная дама, непременно появляется Ирвинг как ее агент и адвокат.
Кик прикрыла ладонью рюмку, когда Джо взял бутылку с бренди.
– Неужели Ирвинга обошли? – как бы вскользь спросила она. – Значит, вы считаете, что у него не было связи с этой Моникой?
– Едва ли у него могло быть две дамы одновременно.
– Что это значит?
– Его последняя пассия работает у меня.
О, подумала Кик, надо притормозить. Не стоит проявлять особой заинтересованности.
– И как же Ирвинг отнесся к этому? Пришел в ярость?
– Конечно. Скорее всего, он готов был ворваться в „Конкорд" с автоматом. Я слышал, он продал за шестизначную сумму эксклюзивные права на эту историю „Уорлду". А теперь англичане оставили его с носом, ибо намерены сами издать книгу.
– Книгу? – с отвращением переспросила Кик. – Как можно построить книгу на откровениях девушки по вызову только потому, что она была связана с телезвездой... Хорошо еще, что она осталась жива после того, как он сбросил ее с балкона.
– Говорят, ее история весьма занимательна. Похоже, она летала на лайнерах в Лондон с очень известными персонами, поэтому британцы так и заинтересовались ею.
– Видно, эта информация поступила к вам от хорошо осведомленного репортера.
– Да, – подтвердил Джо. – От Бэби Байер. Вы, вероятно, видели, какой номер она отколола на панихиде по Лолли.
– О, да! Это она читала стихи „Чувства".
– „Ветер под моими крыльями", – поправил Джо.
– Ну как же, Джо, она так выразительно декламировала. – Кик помолчала, наблюдая за ним.
Джо, нагнувшись, похлопал ее по коленке. Кик едва удержалась от смеха.
– Довольно странная особа, – сказала Кик. – Она хороший репортер?
Джо посмотрел на огонь.
– Ну в общем-то, неплохой. Умеет раскапывать информацию. Не скажу, что она настоящий профессионал. Вот вы, дружок, пишете действительно хорошо.
Кик скорчила гримаску.
– Оставим это.
– Мне искренне жаль вашего материала, Кик. Вы же понимаете, что его судьба не связана с его качеством. Это все редакционная политика. Но у меня есть идея.
– Ну... – осторожно начала Кик. Поскольку она закончила статью о Лолли, ей хотелось переменить тему.
– Серьезно. Я хотел бы предложить ваш текст моей приятельнице.
– Кому?
– Федалии Налл.
Кик поежилась.
– Господи, Джо, не надо сыпать соль на старую рану.
Он остановил ее жестом.
– Послушайте, Кик. Просто стыдно потерять такой материал. Позвольте мне отослать его Федалии. Если он не понравится ей, ничего не изменится. Федалия – отличный редактор, думаю, она поймет, что материал превосходный.