— Дина! — Соня даже хлопнула подругу по колену.
— Что? Это правда.
— И какой балл вам поставили? — с улыбкой спросил Истомин.
— Мне плевать на баллы, — равнодушно сказала Дина. — Кстати, Сонь, а ду́хи не предупреждали вас, что на Котову нацелился Правдоруб?
Соня почти плакала. Истомину стало её жаль.
— Да что ты расстраиваешься? — Дина обняла подругу за плечи. — Вон, тут про этих деланных аристократок написано, как думаешь, будут они плакать?
— Их же не лишат лицензии за купленные титулы, — всхлипнула Соня.
— А зря. Надо бы. Все эти Долгих, Мак-кто-то-там, Русаковы.
— Про Русакову там ничего не было, — сказала Соня, вытирая глаза кулаком.
— Тоже зря. А, ну да. Ты же её фанатка.
— Она хорошо пишет. И потом, все знают, что род на самом деле дворянский.
— Двести лет прошло, дворян давно уж нет. А эти всё кичатся своей типа голубой кровью, а кому похвастаться нечем — те выдумывают.
— А вы не выдумываете? — спросил Истомин, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, хотя очень хотелось влепить Дине подзатыльник.
— В смысле? — Дина смотрела на него выпученными глазами. Модные очки в толстой ядовито-зелёной оправе делали взгляд глуповатым.
— В смысле, — поддержала валеолога Соня, — ты сама и не Ашкинази, и не Ростова, и даже не Леопольдина.
— Ну и что, — пожала плечами не-Леопольдина. — Да, я себе придумала псевдоним, но я же не кричу, что у меня какие-то предки-аристократы.
— А как вас по-настоящему зовут? — спросил Истомин. Многие студенты свои работы подписывали вымышленными именами.
— Карина.
— Почему вы решили сменить имя? Оно хорошо звучит.
— Не хочу, чтобы мне хоть что-то напоминало о нашем РП. — Дина фыркнула. — Ненавижу это место. Одно быдло, которому плевать на всё, что дальше их носа. Спалить бы их всех.
— Ну зачем ты так, — с упрёком сказала Соня.
— А затем! Ненавижу эту дыру! Чтоб она провалилась!
— Вы злитесь на тех, кто живёт в вашем родном посёлке, — сказал Истомин, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить резкостей. — И злитесь на тех, кто учится с вами здесь.
— Ненавижу и тех, и других. Посёлок — выгребная яма, люди там слишком тупые, чтобы сбежать. А здесь одни уроды с раздутым самомнением. Бездарности, которым родители покупают славу.
— А стипендиаты? — спросила Соня.
— Ну, с этими ещё можно о чём-то поговорить.
У Дины запиликал коммуникатор, и она, быстро попрощавшись, вскочила и убежала. Соня тоже поднялась.
— Вы не думайте про Дину… Она вообще-то ничего.
— Да, — Истомин улыбнулся, ожидая, когда его оставят в одиночестве. Почему-то после общения с Диной всегда хотелось вымыть руки.
— Я пойду. — Соня всё мялась. — Спокойной ночи.
— И вам. — Истомин выжидающее смотрел на Соню, которая всё переминалась с ноги на ногу, как будто хотела что-то сказать.
В конце концов, она, кажется, решилась и даже сделала судорожный вдох, будто собираясь что-то выпалить, но потом одёрнула себя и убежала.
Глава 15
Близился апрель, но снег не торопился сходить. Погода стояла холодная и пасмурная. Приближались экзамены. После десятого курса студентам предстояло сдать Единые выпускные экзамены общеобразовательного стандарта и пройти испытания для поступления на университетские ступени. Так что многие отложили свои кастинги-съёмки-концерты и проводили в Гимназии больше времени, чем дома.
— Как успехи? — спросила Ева Астру после занятий, когда ребята собрались в библиотеке за длинным столом с двумя скамьями по обеим сторонам.
— Какие успехи? — последние десять минут Астра смотрела в пространство.
— Ну, твоей маме удалось что-нибудь выяснить про этого Правдоруба?
Пару дней назад Правдоруб, до этого молчавший почти три недели, разбросал по Гимназии новый выпуск. Итогом стали: срыв Грибницкого прямо на лекции, тяжёлая депрессия Тони, закончившаяся попыткой самоубийства, и публичная истерика Арнольда.
Последствия статей в свою очередь привели к очередным проверкам в Гимназии. В телешоу шутили, что скоро в Гимназии появятся штатные Инспекторы.
— Нет, — вздохнула Астра. — Пока ничего.
— Ты из-за этого такая грустная? — спросил Хуберт, выглядывая из-за огромного фолианта с пьесами Шекспира.
— Нет. Вообще-то… — Астра задумчиво разглядывала свои ногти. — Никита сделал мне предложение.
— Ух ты! Поздравляю! — улыбнулся Хуберт.
Ева взвизгнула и прижала ладони ко рту. Библиотекарь грозно выглянул из-за стеллажа.
— Простите, — шёпотом сказал Ева, часто размахивая руками у лица, чтобы не заплакать. — Когда свадьба?
— После экзаменов, — сказала Астра, остановившимся взглядом глядя в никуда.
— Что-то ты, кажется, не особенно счастлива, — осторожно предположила Валя.
Повисло молчание.
— Кто пойдёт со мной навестить Тоню и Грибницкого? — спросила Агнесса.
Все, сбросив оцепенение, зашевелились.
— Как там старик? — спросил Хуберт, теперь делавший цветные закладки в томе литературной критики.
— Уже лучше, — сказала Агнесса, складывая свои книги в аккуратную стопку.
— Не понимаю, чего это он так, — проговорила Лиза, потягиваясь после долгого сидения за столом. — Все знали, что жена младше его на тридцать лет, и что она была его студенткой, и что дети у них искусственные.
— Они не искусственные, — сказала Валя. — Искусственное оплодотворение…
— Да-да, можешь не продолжать, — замахал руками Хуберт.
— Я думаю, дело не в конкретной статье, а в ситуации в целом, — Агнесса описала руками шар. — Все нервничают. Правдоруб многих доконал. Да ещё та история с нашей поездкой.
Все взгляды устремились к Лизе, носившей теперь исключительно плотные колготы или брюки.
— А вот интересно, — сказала Ева, грызя стилус, — как это Гриб уговорил свою жену выйти за него. Помните, она ведь вполне себе ничего, а в молодости, наверное, вообще красоткой была. А Гриб… не обижайся, Несс, мы знаем, как ты его любишь, но, согласись, он страшноват.
— И всегда таким был, — добавил Хуберт.
— Всё наоборот, — слегка улыбнулась Агнесса. — Такие, как Гриб, вообще редко женятся. Просто в своё время его жена, ну, тогда ещё студентка, проявила настойчивость и дожала его до свадьбы.
— Так это она его дожала? — Ева застыла с поднятыми бровями.
— Зато он умный, заботливый, забавный и верный, — быстро проговорила Астра. Потом добавила: — Наверное.
— А ты вроде неплохо его знаешь, — улыбнулся Хуберт.
Астра покраснела и опустила глаза.
— Я пойду с тобой, — сказала Валя, обращаясь к Агнессе. — И Тоню тоже навестим, да?
— А может, все пойдём? — предложил Хуберт.
— Всем нельзя, — сказала Агнесса, кое-как подхватывая стопку книг. — Пускают только по два-три человека.
— Давай, помогу. — Хуберт вылез из-за стола и двинулся к Агнессе, но замер на месте, уставившись в окно.
Ева, проследив его взгляд, надрывно вздохнула и в долю секунды перемахнула через стол и обе скамьи. Астра застыла, прикрыв ладонями рот. Лиза, которой резко вставать было трудно, опрокинула скамью. Грохот разнёсся по всему залу. Но на возмущённые реплики библиотекаря никто внимания не обратил.
За стеклом покачивалась голова Агнессы. Длинные белые волосы, забранные в косу над макушкой, крепились к полупрозрачной верёвке, на которой, видимо, и спустили голову. Бледное лицо с тихим стуком задевало оконное стекло носом, шея оканчивалась ничем.
Все взгляды устремились на Агнессу. Постояв несколько секунд с совершенно спокойным лицом, она вернула стопу книг на стол, потом подошла к окну и попыталась его открыть. Ей на помощь пришёл Хуберт. Он открыл раму, Агнесса забралась на подоконник, встала в полный рост и попыталась оборвать верёвку, но та не поддалась.
— Держи! — Астра протянула ей маникюрные ножницы.
Перерезав верёвку, Агнесса, держа макет головы за волосы, мягко спрыгнула на пол. Ребята синхронно отступили на шаг.