Жюстина Викторовна сделала паузу, ожидая реакции.
— Моника — это ведь девочка, похожая на куколку? — спросила Изольда Петровна Москвина-Котова.
— Да, с музыкального факультета, — отозвалась Тамара Александровна. — Сложный случай.
— Ещё какой, — усмехнулся Лёва. — Миллионы просмотров — это вам не глухота Бетховена.
— Вы сами-то поняли, что сказали? — спросила Тяпкина-старшая под смешок своей дочери.
— А что по этому поводу думает Родительский комитет? — громко спросил Грибницкий.
— Комитет против, — ответила Жюстина Викторовна. — Единогласно. За жизнь и здоровье ребёнка до восемнадцати лет отвечают родители, соответственно, нельзя им запрещать обращаться к врачам. Пластические операции — это личное дело каждого родителя и ребёнка.
— Поддерживаю, — произнёс Мозгов, листая планшет под столом.
— Кто ещё поддерживает право родителей резать своих детей? — громко спросила Тяпкина-старшая.
Все взгляды обратились на неё.
— Из-за славы и денег они кладут ребятишек под нож, выставляют их напоказ, как в публичных домах, — выпалила Калерия Марковна.
— Ну и что? — спросил Лёва. — Это их право.
— Продавать детей? — Тяпкина-старшая даже вскочила. — Ну, знаете…
— Послушайте, не перегибайте. — Мозгов оторвался от экрана планшета. — Никто не говорит о продаже…
— А что же это, если не самая гнусная торговля? Фотосессии, съёмки всякие. А гонорары кто получает? Не родители? — не сдавалась Тяпкина-старшая. Тяпкина-младшая прикрыла глаза ладонью.
— Послушайте, давайте будем обсуждать не морально-этическую сторону, — громко сказала Москвина-Котова, — а суть вопроса.
— И в чём, по-вашему, суть? — с вызовом спросила Тяпкина-старшая. Её дочь сквозь зубы прошипела что-то вроде «сядь уже».
— В навязывании людям правил. Нет, подождите, дайте мне сказать, — Москвина-Котова даже подняла ладонь, звякнув множеством браслетов. — Этим, с позволения сказать, дамам из Ассоциации просто не нравится, что есть люди, живущие не так, как они. Вот и всё. Они стремятся переделать мир под себя, ломая других, и прикрываются какими-то якобы благими намерениями. Каждый волен делать с собой всё, что сочтёт нужным. Я против поддержки законопроекта.
— Аплодисменты, — сказал Лёва.
— Но… — подала голос Калерия Марковна.
— Давайте голосовать, — перебил её Лёва.
— Вы всё равно ничего не добьётесь, — тихо обратилась к Тяпкиной-старшей Тамара Александровна. Затем, уже громко, произнесла: — Голосуем. Кто за то, чтобы поддержать инициативу Ассоциации «Жи́ва»?
Руки подняли Тяпкина-старшая, Грибницкий, Третьякова и две бледные учительницы младших курсов.
— Кто против? — спросила Михайловская.
Руки подняли почти все присутствовавшие. Истомин, Федотов и Мозг воздержались.
— Спасибо, я подсчитала, — сказала Жюстина Викторовна, записывая результаты голосования. — Далее. Эко-амазонки из движения «Экама»…
— О нет, — закатил глаза Лёва.
— Союз бездетных матерей, — пробормотала Тяпкина-младшая.
— Вот, даже женщины их не любят, — ухмыльнулся Мозгов, Тяпка Маленькая кокетливо улыбнулась.
— К порядку, — звучно произнесла Тамара Александровна.
— Итак, — продолжала МакГрайв, — их штаб уведомил нас о готовящемся пикете возле Гимназии. Они уже отправили запрос на разрешение в мэрию.
— Вряд ли им что-то перепадёт, — сказал Лёва, закидывая руки за голову. — Обе дочки мэра учились здесь, это все знают.
— А чего они требуют? — спросила Третьякова.
— Ликвидации бассейна и пруда.
Повисла пауза.
— Апрель Вениаминович, что скажете? — обратилась Третьякова к Федотову.
— Ну… — протянул Федотов, краснея, как всегда, когда ему нужно было выступить на публике. Пауза затянулась, стало тихо. Все смотрели на Федотова, отчего он ещё больше растерялся.
— А чем они это мотивируют? — пришёл на выручку Истомин.
— Недостатком пресной воды. — МакГрайв смотрела на него так, будто только что узнала о его существовании. — Новое назначение? — спросила она, забыв об эко-амазонках и обращаясь к Тамаре Александровне.
— Да, валеология, — тихо пояснила директор. — Мы же присылали вам документы на одобрение.
— Ах, да. Итак, пресная вода, — МакГрайв вернулась к повестке. — Могу вам зачитать их открытое письмо. «В то время как планета испытывает острейший дефицит пресной воды… так-так… высочайшая стоимость фильтрования… загрязнение окружающей среды… непригодные реки-озёра… так-так… Вот. Некоторые учебные заведения позволяют себе растрачивать драгоценную влагу на такие совершенно излишние объекты, как плавательный бассейн и открытый пруд. Тонны воды, расходуемые для удовольствия отпрысков привилегированных слоёв общества, можно было бы использовать для орошения сельскохозяйственных угодий, раздачи детям муниципальных школ, устроения общедоступных бассейнов…» И так далее. Смысл, я думаю, ясен.
— Чего они хотят? — громко спросил Лёва. — За воду и очистку платит школа, из бюджета мы денег не берём. Только если родители вдруг передумают оплачивать бассейн и пруд… — он вопросительно посмотрел на Жюстину Викторовну.
— Родительский комитет против ликвидации пруда и бассейна, — сухо отозвалась она. — Бассейн необходим для поддержания формы и снятия стресса, а пруд, как мы считаем, помогает детям почувствовать ценность окружающей среды и ближе её понять. Ну, и некоторые черпают в нём вдохновение. В определенном смысле.
— Да-да, совершенно верно, — подхватила Москвина-Котова. — Знаете, большинство рисунков, песен и стихов младших гимназистов связаны с нашим прудиком, лебедями и водой вообще. Так что нельзя лишать студентов этих радостей. Да что там радостей — необходимостей.
— Думаю, вы правы, — сказал Мозгов. — Дело здесь, наверное, в том, о чём вы раньше говорили — одни живут не так, как другие.
— Правильно, — кивнул Лёва. — Просто их дети не попали в нашу школу, вот и всё.
— А вы что думаете? — спросила Тамара Александровна валеологов.
Пока Апрель Вениаминович чесал затылок, Истомин сказал:
— Не вижу смысла их поддерживать. На содержание пруда и бассейна идут частные взносы, а не деньги налогоплательщиков. Питьевой воды вроде бы достаточно, если не ошибаюсь, она течёт из каждого крана. В муниципальных школах и бассейнах вода тоже есть.
— Она-то и оплачивается нашими налогами, — вставил Мозгов.
— Но мы же у них не отнимаем, — поддакнула Тяпкина-младшая.
— Верно, — улыбнулся ей Мозгов.
— А что вы думаете, Калерия Марковна? — спросил Лёва. — Не желаете запретить девочкам откровенные купальные костюмы?
— Лев Артёмович, держите себя в руках, — сказала Тамара Александровна, прежде чем Тяпкина-старшая успела ответить. — Как директор Гимназии, я против удовлетворения названного требования. Надеюсь, коллеги меня поддержат.
Все закивали.
— Прекрасно. — Жюстина Викторовна сложила листы в папку. — Вот ещё что. До комитета дошли слухи… Что это за происшествия в душевой и физкультурной раздевалке?
В Профессорской повисла тишина. Все взгляды снова обратились на валеологов. Федотов совсем сник и только беззвучно шевелил губами, уставившись в стол.
— Чья-то провокация, вероятно, — пророкотал Грибницкий.
— Да, не первая и, скорее всего, не последняя, — поддержала Москвина-Котова.
— Это ещё не самое страшное, что здесь бывало, — закатил глаза Лёва. — Дети, что поделать.
— И опять же, вопрос дисциплины, — начала было Калерия Марковна, но её перебила сама мадам МакГрайв.
— А кто такая Лера Вавилонова? — спросила Жюстина Викторовна.