Утгарда-Локи окинул взглядом скамьи и молвил в ответ:
— Никого я не вижу тут, кто посчитал бы стоящим делом с тобой схватиться. Впрочем, пусть сюда кликнут старуху Элли, что меня воспитала, и пускай Тор схватится с ней, если пожелает. Случалось ей одолевать людей, которые были не слабее Тора.
В палату вошла старуха, и началась борьба, да такая, что чем больше силился Тор повалить старуху, тем крепче она стояла. Тут стала наступать старуха, и Тор еле удержался на ногах. Жестокой была схватка, но недолгой. Тор скоро упал на одно колено. Тогда подошел Утгарда-Локи:
— Ну хватит, кончайте борьбу. Да и не стоит тебе, Тор, вызывать на бой кого-нибудь еще. А вообще-то пора спать.
Утгарда-Локи указал места Тору и его сотоварищам, и провели они ночь в полном довольстве.
На утро, лишь рассвело, Тор и спутники его встают, одеваются и готовы в обратный путь. Тут подошел Утгарда-Локи и велел поставить для них столы. И не было там недостатка в еде и напитках. А когда они пустились в путь, отправился Утгарда-Локи их проводить и вышел с ними за городские стены.
— Ну, что ты скажешь о своем путешествии, Тор? — спросил он. — Не довелось ли тебе встретить посильнее себя?
— Боюсь, что мое путешествие обернулось для меня позором.
Тогда промолвил Утгарда-Локи:
— Теперь, когда ты ушел из города, я могу сказать тебе, Тор, всю правду: пока я жив, не бывать тебе больше в этом городе. Если бы я знал заранее, что так велика твоя сила, я бы и в этот раз туда тебя не впустил. Ведь ты едва не причинил великой беды. Обманул я твои глаза, и не раз. Ведь это я повстречался вам в лесу, а ты меня не признал. Когда пришлось тебе развязывать мою котомку, она была стянута путами из волшебного железа, — потому-то ты и не мог найти, откуда их надо распутывать. А потом ты трижды ударил меня молотом. Первый удар был слабее прочих, но и его хватило бы, чтобы убить меня, если он попал в цель. Но я подставил тебе под удар скалу, а ты и не заметил. То же было и с играми. Локи, состязавшийся в поедании мяса, ел очень быстро, но его противник, тот, кого звали Логи, был огонь, и сжег он не только мясо, но и корыто. Тьяльви бежал взапуски с тем, кого называли Хуги, а Хуги — это моя мысль, и нельзя было ждать от Тьяльви, чтобы он поспорил с нею в скорости. Когда ты пил из рога, то казалось тебе, что у тебя ничего не получается. Но на самом деле тогда свершилось чудо. Ведь другой конец рога был в море, а ты этого и не заметил. Выйдя к морю, ты теперь увидишь, сколько ты выпил из него воды. Когда же ты поднимал с земли кошку, все были страшно напуганы, увидев, как она оторвала от земли одну лапу. Ведь то была не кошка, как тебе казалось, а Мировой змей, всю землю обвивающий. И еще одно великое чудо удалось тебе, когда ты сражался с Элли. Ведь это была всех побеждающая старость, а ты так долго сопротивлялся и упал только на одно колено. Теперь мы расстанемся, и лучше тебе больше сюда не приходить. Я и впредь сумею защитить от тебя свой город.
Услышав все это, Тор тут же схватился за свой молот и высоко занес его. Но только он хотел ударить, как исчез Утгарда-Локи. Огляделись Тор и его попутчики и видят: стоят они в широком и красивом поле, а города и нет. Повернул тут Тор домой и пришел к себе домой в Трудвангар, но решил он тогда снова встретиться с Мировым змеем — так потом и вышло.
Один, Тор и великан Хрунгнир
Однажды, когда Тор уехал на восток сражаться с великанами, Один отправился верхом на Слейпнире в Ётунхейм и явился к великану по имени Хрунгнир. Тогда спросил Хрунгнир:
— Кто ты, прискакавший сюда в золотом шлеме по водам и воздуху? — и добавил: — Конь у тебя на диво хорош!
Один назвал себя и говорит:
— Я готов поставить свою голову, что не сыщется коня в Ётунхейме, чтобы мог с ним сравниться.
— Хорошо твой конь, — сердито отвечает Хрунгнир, — но у моего коня, Золотой Гривы, ноги куда длиннее.
Вскочил Хрунгнир на коня и понесся за Одином — решил отплатить ему за кичливые речи. А Один мчался так быстро, что совсем скрылся из глаз. Обуял тут Хрунгнира такой великанский гнев, что он и не заметил, как очутился внутри ограды Асгарда.
Когда он появился в дверях, асы обрадовались:
— Садись, выпей с нами пива.
Тогда принесли чаши, из которых обычно пил Тор, и Хрунгнир осушил их единым духом. Захмелев, он не скупился на громкие речи и похвальбы:
— Я все могу! Вот могу, например, поднять всю Вальхаллу и унести ее в Ётунхейм. И еще я могу потопить Асгард! А вот возьму и поубиваю всех богов, кроме Фрейи и Сив, а их заберу себе.
Фрейя подливала ему, а он продолжал хвалиться:
— Сейчас как выпью у асов все пиво!
Надоело асам слушать его похвальбу, и кликнули они Тора. Тотчас явился в палату Тор, высоко занеся свой молот, и был он в великом гневе, и спрашивает:
— А кто это, собственно, надумал, чтобы пили здесь коварные великаны? Кто дозволил Хрунгниру войти в Вальхаллу? И зачем ты, Фрейя, ему подливаешь, словно на пиру у богов?
Отвечает Хрунгнир, и совсем не как друг глядит он на Тора:
— Это Один пригласил меня выпить пива.
— Думаю тебе, Хрунгнир, придется пожалеть о том, что ты сюда явился, прежде чем ты выйдешь из Асгарда, — говорит Тор.
— Не большая честь для Аса-Тора убивать меня безоружного. Ты можешь лучше испытать своре мужество, если отважишься биться со мной на рубеже у Каменных дворов. И глупостью было бы с моей стороны оставлять дома мои щит и точило. Будь я при оружии, мы бы померялись силами прямо сейчас. Но если ты хочешь убить меня безоружным, то я назову тебя подлецом.
Тор, конечно, не захотел уклоняться от единоборства — ведь прежде никто не вызывал его на поединок.
Пустился тогда Хрунгнир в обратный путь, и скакал он во весь опор до самого Ётунхейма. И разнеслась среди великанов весть о его поездке и о том, что они условились с Тором о поединке. Великаны понимали, что исход того боя решит их участь. Не ждать им добра от Тора, если погибнет Хрунгнир, ибо Хрунгнир был среди них сильнейшим.
У Хрунгнира были сердце и голова из твердого камня. Каменным был и его щит, широкий и толстый.
Стали великаны помогать ему готовиться к битве. Они слепили у Каменных дворов огромного глиняного человека, взяли сердце одной кобылы и вложили исполину в грудь. Глиняного человека они назвали Мёккуркальви. Хрунгнир и Мёккуркальви стояли рядом у Каменных дворов, поджидая Тора. Вместо оружия в руках у Хрунгнира было точило. Вместе с Тором на поединок отправился Тьяльви, его слуга.
И вот Хрунгнир увидел молнии и услышал сильные раскаты грома. И увидел он Тора во всем его божественном гневе: тот стремительно мчался, и, занеся свой молот, издалека метнул его в Хрунгнира. Хрунгнир поднял точило и бросил его навстречу молоту. Точило, столкнувшись в воздухе с молотом, раскололось пополам. Один кусок упал на землю, и из него образовались кремневые скалы. А другой кусок вонзился Тору в голову, и ас упал, потеряв сознание. Молот Мьёлльнир попал в голову великану. Хрунгнир свалился на Тора, и одна нога его оказалась у Тора на шее. А Тьяльви напал на глиняного человека Мёккуркальви, и тот бесславно пал. Тогда Тьяльви поспешил к Тору, чтобы снять с него ногу Хрунгнира, но это оказалось Тьяльви не под силу.
Услышав, что Тор упал, пришли все асы, чтобы снять с него ногу Хрунгнира, но у них ничего не вышло. Тут подошел Магни, сын Тора и великанши Ярнсаксы. Ему было всего лишь три дня от роду. Он спихнул с Тора ногу Хрунгнира и промолвил:
— Какая незадача, отец, что я пришел так поздно! Думаю, я бы загнал великана кулаком в Хель, если бы с ним повстречался!