Вот он стоит передо мной, конунг Эйрик Рыжий, создатель исландской государственности, совершенно один, открытый всем ветрам, прикрывшись щитом, занеся руку с секирой для удара и устремив свой взор вдаль к морю. Это его сын Лейв Счастливый в конце X века, опередив Христофора Колумба на целых 500 лет, откроет берега Америки и назовёт её Винландией, Страной винограда. Можно предположить, что Эйрику создали в Норвегии поистине невыносимые условия, раз уж он решился связать остаток своей жизни с Исландией.
Фигуры «наружников» маячат в отдалении, ожидая, когда же этот хлюст из Советов сделает оплошку и продемонстрирует, наконец, для чего он приехал за несколько тысяч километров от своих медведей. Не для того же, чтобы осматривать памятники норвежским викингам!
Ладно, надо пожалеть ребят. Свожу-ка я их в «киношку». Валера Шаманин сказал, что в «бочке» — каком-то ангаре, сооружённом в начале 1940-х американскими солдатами и приспособленном для показа фильмов, — идёт «Доктор Живаго». Краем уха я уже слышал про одноимённый роман Б. Пастернака, и не посмотреть фильм было бы непростительно с моей стороны.
Да и «наружники» пусть за казённый счёт хоть что-то узнают о далёкой и загадочной России.
Хотя что им наши проблемы? По описанию X. Лакснесса, приведённому в его романе «Самостоятельные люди», исландские крестьяне, случайно узнав о том, что в далёкой Европе «убили какого-то беднягу по имени Фердинанд», из-за чего началась большая заваруха, с удовлетворением говорят о том, что Первая мировая война повысила спрос на рыбу и рыбий жир и это для них самое главное. А война — что война? Они всю свою жизнь воюют с нуждой, и их война будет посерьёзней, чем убийство австрийского эрцгерцога.
Кинотеатр действительно располагается в металлическом ангаре с полукруглыми сводами — типичное сооружение для складских помещений. С радостью отмечаю, что внутри тепло и можно отогреть окоченевшие от сырости члены. Билеты, по моим понятиям, стоят слишком дорого, не то что у нас дома. «Наружники» тоже проходят в зал и занимают место сзади. Как только свет в зале гаснет, я полностью забываю о них и слежу за перипетиями бедного русского интеллигента в изображении египетского актёра. Такой революции я себе до этого представить не мог. Артисты, изображающие на экране революционных солдат и чекистов, создают гротескные образы, и это в моём восприятии снижает достоверность фильма. Надо бы обратиться к самому роману, благо я где-то уже видел его перевод на английский язык. За неимением русского варианта на первый раз сгодится и английский.
Выхожу из «бочки» под сильным впечатлением. Омар Ша-риф, сукин сын, хоть и египтянин, но где-то ему удалось ухватить суть образа мятущегося интеллигента Живаго, и он запоминается. Но главное, конечно, — это использованная в фильме в качестве лейтмотива музыка. Говорят, эту мелодию создатели фильма случайно «раскопали» в Бразилии, где в одном из кафе её исполнял какой-то русский эмигрант. Это якобы старинная — XVIII века — мелодия, передаваемая в семье эмигранта от старших к младшим по наследству. Как бы то ни было, но романс из «Доктора Живаго», что называется, берёт за душу и долго ещё будет звучать в моём сознании.
Странно вообще устроена человеческая жизнь. Для того чтобы задуматься над своим прошлым, над историей России, надо сходить в какую-то исландскую «бочку» и посмотреть запрещённый для советских людей фильм. Пребывание в Исландии в моей памяти до сего дня ассоциируется с «Доктором Живаго», ностальгической мелодией фильма, напоминающей мне о чём-то безвозвратно утраченном, непоправимо упущенном и достойном глубокого сожаления. У меня не остаётся сомнений в том, что мелодия имеет русскую первооснову, иначе почему бы она встревожила мою душу?
Но я, кажется, утомил тебя, нетерпеливый читатель, лирическими отступлениями. Я знаю, что ты жаждешь наполнить свою умную и пытливую голову полезной информацией. Ты не тратишь времени зря на такое никчёмное чтиво. Ты тоже бежишь с неудержимо рвущимся вперёд табуном навстречу... своей зрелости, подставляя грудь под свежий ветер Ойкумены. Но однажды и ты остановишься, и ветер донесёт до твоего слуха давно отзвучавший топот копыт...
...Я сижу в гостевой и мысленно «подбиваю бабки» под своей командировкой. Валера Шаманин попросил сыграть в волейбол за команду молодых дипломатов, но я отказался. Две недели пролетели как один миг, и я с сожалением думаю о том, что не всё удалось сделать. Я вижу эти упущенные возможности, но Хронос не оставляет шанса на их исправление. В будущем я, конечно, учту этот опыт, а сейчас надо собираться домой.