Скандинавская мифология — во всяком случае, на той, достаточно поздней стадии своего развития, которую сохранили для нас песни «Старшей Эдды» и прозаические фрагменты «Младшей Эдды»[46] — безусловно исторична; в ней присутствует «направленное» время, движущееся от начала к концу. Она уникальна в том отношении, что эсхатологическая тема составляет основное ее содержание; более того, в скандинавской традиции гибель мира неизбежна, поскольку мироздание рукотворно, а потому обречено состариться, одряхлеть и умереть, — и вместе с мирозданием гибнут боги, гибнут раз и навсегда[47].
Скандинавская мифологическая этика не ведает греха (в христианском значении этого слова). Миру суждено погибнуть отнюдь не потому, что боги нарушают собственные клятвы, прелюбодействуют или ополчаются друг на друга. Нет, мир погибнет лишь потому, что такова его судьба (недаром Рагнарек переводится и как «гибель», и как «судьба богов»).
Эсхатологический мотив судьбы отчетливо звучит в предваряющем миф об уничтожении мира и уходе великих богов мифе о гибели светлого бога Бальдра. По замечанию Е.М. Мелетинского, «миф о возникновении смерти от копья и первом ритуальном жертвоприношении в рамках воинских инициаций — убийстве юного бога Бальдра — становится прологом к собственно эсхатологическому циклу и обратному превращению космоса в хаос».
Гибель Бальдра, напророченная вельвой, предопределена изначально; более того, она — естественное следствие цепи событий, первым из которых было сотворение мира. Как пишет О.А. Смирницкая, «война асов и ванов, строительство Асгарда, смерть Бальдра — эти и другие события проходят перед нами не как отдельные сцены из жизни богов, а как акты вселенской драмы, конец которой известен. Все оказывается взаимосвязанным в судьбах мира. Добро прорастает злом, неутомимая деятельность богов расшатывает основы устроенного ими мира, приближая в конце концов его гибель. В своем стремлении к власти боги попирают законы, ими же установленные. Сам Один, оказывается участником событий, ход которых ему неподвластен. Боги, как и все сущее, не избегнут приговора судеб.»
Б. Фогельберг. Бальдр (1840 г.).
Зачином к мифу о гибели Бальдра выступает предание о зловещих снах, которые с некоторых пор стали преследовать юного бога. Обеспокоенный этими сновидениями, отец Бальдра Один отправился в Хель и своим колдовством поднял из могилы прорицательницу-вельву, чтобы вызнать у нее, отчего «сны у Бальдра такие зловещие». Вельва отвечала, что в мире мертвых для Бальдра приготовлены богато украшенные палаты, то есть подтвердила, что Бальдру суждено погибнуть. На настойчивые расспросы Одина она также поведала, что убийцей Бальдра станет его брат Хед:
По возвращении в Асгард Один передал ответ вельвы богам, и тогда Фригг, мать Бальдра, взяла клятву со всех живых существ и со всех вещей — «с огня и воды, железа и разных металлов, камней, земли, деревьев, болезней, зверей, птиц, яда и змей», как добавляет «Младшая Эдда», — что они не повредят Бальдру. Когда же Бальдр заступничеством матери сделался неуязвимым, боги стали развлекаться тем, что стреляли в Бальдра, бросали в него камнями и рубили мечами, а он оставался цел и невредим.
Переменить положение дел смог, разумеется, Локи, этот «бог конца» (по аналогии с Оди- ном, «богом начала»). Он хитростью выведал у Фригг, что та не взяла клятву не вредить Баль- дру с омелы, растущей к западу от Вальхаллы; растение показалось богине слишком молодым, чтобы брать с него клятву. Локи поспешил найти побег, вырвал его и принес на поле, где асы по-прежнему забавлялись, пытаясь поразить Бальдра.
Артур Рэкхем. Хегни и Брюнхильд (ок. 1900 г.).
Воспользовавшись слепотой Хеда, он подсунул тому побег омелы и уговорил метнуть в брата. Хед послушался совета — и Бальдр мгновенно пал бездыханным. Так, по выражению «Младшей Эдды», «свершилось величайшее несчастье для богов и людей».
Исследователи видели в Бальдре и солярного бога, сражающегося с тьмой и поглощенного ею, и королевскую жертву (в духе теории Дж. Фрэзера[49] о ритуальном убийстве царя-жреца), и миф о появлении в мире смерти в результате первого жертвоприношения (однако смерти Бальдра, как мы помним, предшествовала в этом смысле гибель Имира). Также подчеркивалась тесная связь мифа о смерти Бальдра с ближневосточным мифом об умирающем и воскресающем боге растительности.
К числу таких богов принадлежали шумерский Думузи, он же Таммуз, фригийский Аттис, финикийский Адонис, греческий Дионис-Загрей, «пришедший» в Грецию из Фракии. Несомненные следы культа умирающего и воскресающего бога, с гибелью которого умирает и природа, а по весне, с воскрешением божества, оживает вновь, — несомненные следы этого культа обнаруживаются и в христианской мифологии.
В скандинавском мифе не говорится о «помрачении природы» вслед за смертью Бальдра, однако «великая печаль», охватившая асов, возможно, является вариантом метафорического описания зимы. В строфе из «Прорицания вельвы» можно усмотреть намек на воскрешение природы после возвращения Бальдра из Хель:
Е.М. Мелетинский подчеркивает, что «нельзя полностью исключить связи мифа о Бальдре с культами плодородия и древневосточными мифами, а тем более христианских влияний. Однако. Бальдр несомненно относится к мифологии Одина (шаманической. — Ред.). В своей основе миф о Бальдре скорее всего представляет собой миф о первой смерти, осложненный мотивами воинских инициаций.»
Выше уже упоминалось, что самой первой смертью в скандинавском мифологическом мироздании была гибель инеистого великана Имира, из расчлененного тела которого боги создали мир. Правда, Имир не был богом — ведь он принадлежал к племени хримтурсов. С гибелью Бальдра смерть пришла в пространство богов и людей, вероятно, именно поэтому его гибель и стала «величайшим несчастьем».
Опечаленные гибелью светлого бога, асы приготовили погребальную ладью, на которую возложили тело Бальдра, его коня, золотое кольцо Одина Драупнир — и тело жены Бальдра, Нанны, сердце которой разорвалось от горя. Согласно эддической песни «Речи Вафтруднира», Один шепнул мертвому Бальдру некое тайное слово — возможно, передал сыну пророчество вельвы о том, что когда-нибудь Бальдр вернется в мир живых. Вали, «пасынок Фригг», сын Одина и богини Ринд[50], убил Хеда, отомстив за смерть своего сводного брата. Тем временем другой сын Одина, Хермод, взял отцовского коня Слейпнира и отправился в Нифльхель, за братом. Хозяйка преисподней Хель согласилась отпустить Бальдра, но при условии, что его оплачет все живое и мертвое на земле. Как сказано в «Младшей Эдде», «асы тут же разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все плакали и тем вызволили Бальдра из Хель. Все так и сделали: люди и звери, земля и камни, деревья и все металлы, и ты ведь видел, что все они плачут, попав с мороза в тепло.
46
Оба текста относятся к XIII в., между тем как христианство распространилось в Скандинавии в X–XI вв.
47
Возможно, нежеланием «расставаться» с «привычными» богами отчасти объясняется эвгемеризация скандинавских божеств в «Саге об Инглингах» и в прологе к «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона. Может быть, это — в известной степени попытка «продлить жизнь» богов, изобразив их не божествами, а много знавшими и много умевшими людьми, первыми правителями Скандинавии.
49
Сам Фрэзер в «Золотой ветви» высказал гипотезу о связи Бальдра с поклонением священному дубу, то есть мировому древу. По Фрэзеру, Бальдр был олицетворением священного дуба (недаром в древнем ритуале практиковалось сжигание «человеческого представителя дуба», мифологизированного в образе Бальдра); омела же, которая его поразила, «мыслилась как вместилище жизни дуба, и, пока она оставалась нетронутой, ничто не могло его сразить или поранить… Они (древние. —
50
У Саксона Грамматика в «Деяниях датчан» присутствует рассказ о сватовстве Одина к Ринд. По Саксону, Ринд — дочь короля рутениев. Одину (Бе у Саксона) предсказано, что именно от Ринд родится мститель за Бальдра, и потому он желает овладеть девой. Он переодевается человеком и приходит ко двору рутениев, называется военачальником, выигрывает решающую битву и требует Ринд себе в награду. Но Ринд он совсем не нравится. Девушка толкает его так, что он сильно ударяется подбородком об пол. Один гневается и обрушивает на Ринд руническое заклятие, написанное на коре дерева. Ринд сходит с ума. Тогда Один переодевается женщиной-знахаркой, предписывает Ринд горькое лекарство и, чтобы девушка не вырывалась, советует привязать ее к кровати. Его совет исполняют, и тогда он овладевает беспомощной Ринд силой. Прочие боги гневаются на Одина за столь неблаговидный поступок и даже на время изгоняют его.