— Этот карлик и вправду много знает, — шепнул Фйаляр на ухо брату. — И из его крови можно приготовить напиток, который и нас сделает такими же мудрыми.
— Ты прав, — отвечал Галяр.
И, в то время как Квазир продолжал свой рассказ об устройстве мира, братья-гномы бросились на него и убили.
Потом они выпустили из карлика кровь, смешали ее с медом и наполнили ею два кувшина и котел. Получившийся от этой смеси напиток обладал чудесным свойством: каждый, кто хотя бы раз его попробовал, становился искусным поэтом, за что напиток и был прозван «поэтическим медом».
Боясь мести богов, гномы скрыли от них свое преступление. Они распустили слух, что ученый карлик умер, задохнувшись от собственной премудрости, так как не было на земле человека, с которым бы он мог ею поделиться. Однако убийство Квазира недолго оставалось тайной. В скором времени Фйаляра и Галяра посетил великан Гиллинг, и они не удержались, чтобы не похвастаться перед ним «поэтическим медом».
— Дайте и мне его попробовать, — попросил великан.
— Нет, — отвечали братья. — Этот мед дорого стоит, и мы не хотим отдавать его даром.
— Хорошо, я принесу вам за него много золота, — сказал Гиллинг.
Он собрался уходить, но гномы уже жалели о том, что проболтались, и, боясь, что великан их выдаст, решили убить его так же, как и Квазира.
— Подожди немного, — сказали они. — Мы собирались сегодня покататься на лодке. Не поедешь ли и ты вместе с нами?
Гиллинг охотно согласился, братья же, зная, что он не умеет плавать, отвезли его на глубокое место, а потом неожиданно перевернули лодку, и великан камнем пошел на дно.
Фйаляр и Галяр были хорошими пловцами и благополучно достигли берега, но тут их уже поджидал старший сын Гиллинга, Гуттунг. Стоя на горе, он видел, как гномы убили его отца, и теперь желал отомстить.
— Вы умрете той же смертью, какой умер ваш гость! — в гневе воскликнул он. — Я привяжу вас обоих к скале, которая во время прилива покрывается водой, и там вы будете томиться, пока вас не поглотит море или взошедшее солнце не превратит в камни.
— Пощади! — взмолились братья. — За нашу жизнь мы отдадим тебе «поэтический мед» — напиток, которого нет даже у богов. Один его глоток сделает тебя замечательным поэтом.
— Если у вас действительно есть такой мед, я согласен принять его как выкуп за смерть отца, — отвечал Гуттунг. — Но вы должны отдать мне его весь, до последней капли, и рассказать, как и из чего вы его сделали.
Гномы волей-неволей приняли его условия, и Гуттунг, получив «поэтический мед», отправился с ним домой. Здесь он спрятал его в глубокой пещере, стены, потолок и пол которой были из твердого гранита, а у входа в нее посадил свою дочь Гуннлед.
От Гуттунга и его дочери об убийстве Квазира и о «поэтическом меде» постепенно узнали все великаны, а еще через несколько дней вороны и волки отца богов донесли эту весть до Асгарда.
Один приказал сейчас же строго наказать Фйаляра и Галяра, а сам тем временем решил похитить «поэтический мед» и перенести его в Валгаллу.
Переодевшись в платье бедного странника, он долго шел через Йотунхейм, пока не увидел большой луг, на котором девять великанов косили траву. Это были слуги младшего брата Гуттунга, Бауги, и Один заметил, что, несмотря на ранний час, с них уже градом катится пот.
— Почему вы так устали? — спросил он. — Ведь ваша работа совсем не тяжелая.
— У нас очень тупые косы, — отвечал ему один из великанов, — а то бы мы уже давно скосили весь луг.
— Этому горю легко помочь, — возразил Один, вынимая из-за пазухи точильный камень. — Вот, глядите! Стоит немного потереть этим камнем ваши косы, как они опять станут острыми.
— Отдай его мне! — воскликнул один великан.
— Нет, мне! — возразил другой.
— Нет, мне! Нет, мне! Нет, мне! — хором закричали остальные косцы.
— Пусть он достанется самому ловкому, — засмеялся Один и изо всех сил подкинул камень вверх.
Великаны бросились его ловить, потом стали вырывать его друг у друга и в конце концов передрались между собой, пустив в дело свои косы. Гримтурсены бились столь яростно, что не прошло и десяти минут, как все они уже лежали на траве без признаков жизни.
К полудню на луг пришел Бауги и, увидев своих слуг мертвыми, схватился за голову.
— О горе мне! — воскликнул он. — Кто же теперь будет косить мои луга и убирать мой хлеб? Где я найду новых работников?
— Не печалься, — сказал старейший из Асов, подходя к нему. — Если хочешь, я буду работать на тебя все лето и сделаю один столько же, сколько они сделали бы вдевятером.