- Я уже говорил однажды, что никто, кроме тебя, не может добыть "пламень реки", - возразил Регин. - Если ты погибнешь, золото для меня навсегда потеряно, а жить без него я не могу. Будь что будет, я разделю твою судьбу.
- Хорошо, - рассмеялся Сигурд, который не мог понять алчности Регина. - Если так, я согласен и беру тебя с собой.
Через несколько дней корабли датчан были спущены на воду. Украшенные флагами с изображением летящих воронов и морских ястребов и прикрепленными на носу резными фигурами медведей и волков, они вытянулись вдоль берега, готовые по первому знаку молодого вождя пуститься в плавание. На них разместилось несколько тысяч воинов, которые должны были сопровождать юношу в его походе в страну франков. Сигурд не мог взять в поход лошадей, но он все-таки нашел место для Грани на "Драконе", самом большом из своих кораблей, на котором он плыл сам вместе с Регином и полусотней отборных воинов. Гьердис и Хиальпрек пришли его провожать. Глаза бывшей королевы франков сияли: она не сомневалась в победе сына.
- Что-то говорит мне, что нам не суждено больше увидеться, - сказала она. - Но тебе предстоит совершить еще много подвигов. Только не забывай, что ты принадлежишь к роду Вольсунгов, а они никогда не отступали перед врагом, как бы силен он ни был. Прощай.
- И помни мои слова, - добавил старый король. - Будь достоин своего имени.
Солнце уже клонилось к закату, когда корабли Сигурда, подхваченные свежим северным ветром, оставили берега Дании. Погода сначала благоприятствовала плаванию, но уже под вечер ветер усилился, а к ночи перешел в настоящий ураган. Регин посоветовал Сигурду спустить паруса, но тот приказал поднять их еще выше, и легкие суда датчан как птицы понеслись вперед.
- Ты погубишь нас всех! - стонал гном, закрывая от страха глаза.
- Зато мы быстрее доберемся до цели! - отвечал юноша.
Однако к утру на море разыгралась такая буря, что даже самые отважные и опытные воины из дружины Сигурда приуныли. Они убрали часть парусов, но, несмотря на это, мачты корабля гнулись, и казалось, что они вот-вот сломается; совсем же спустить паруса молодой вождь не решался - это сделало бы его корабли игрушкой волн: идти на веслах в такую погоду было почти невозможно.
Неожиданно Сигурд услышал грохот, еще более страшный, чем рев бури, и увидел прямо перед собой высокий утес, о который, клубясь и пенясь, разбивались огромные седые валы. Он уже собирался повернуть руль "Дракона", чтобы избежать этой новой опасности, но тут до него долетел чейто голос, столь могучий и громкий, что он заглушил собой и ветер и море.
- Эй, Сигурд, не бойся и плыви ко мне!
В тот же миг море вокруг утеса успокоилось, и "Дракон" смог подойти к нему вплотную. На его вершине стоял одноглазый старик в широкополой шляпе и синем плаще, тот самый, который не так давно помог Сигурду выбрать себе жеребца.
- Привет тебе, сын Сигмунда и внук Вольсунга! - сказал он. - Я знаю, ты едешь в страну франков. Возьми и меня с собой. Ты об этом не пожалеешь!
- Охотно, - отвечал юноша. - Я рад, что снова встретился с тобой. Ведь я еще не поблагодарил тебя за оказанную мне услугу.
- Она не была последней, как не будет последней и та, которую я окажу тебе сегодня, - отвечал старик, легко перепрыгивая с утеса на корабль. - Море хочет поглотить и тебя и твоих людей, но я постараюсь его успокоить.
Он стал на носу "Дракона", поднял вверх руки, и Сигурд невольно вскрикнул от изумления. Ураган тут же стих, волны опали и поверхность моря сделалась ровной, как зеркало. Старик продолжал стоять с поднятыми руками, и вот тучи внезапно раздвинулись и яркие лучи утреннего солнца осветили утомленные бессонной ночью лица датчан и весело заиграли на золоченых крыльях их шлемов. Незнакомец обернулся к Сигурду.
- Ты доволен? - спросил он.
- Да, я доволен, - отвечал тот, - но, говоря по правде, я предпочел бы этому затишью небольшой ветер: под веслами мы не скоро доберемся до берега.
Старик улыбнулся.
- Хорошо, я исполню твое желание, - сказал он и махнул рукой.
Сейчас же подул ровный попутный ветер, и суда датчан, снова подняв паруса, быстро понеслись к югу.
- Ты действительно велик и мудр, незнакомец, - сказал пораженный юноша. - Но вот уже второй раз ты приходишь мне на помощь, а я до сих пор не знаю твоего имени.
- Зови меня Гникар, - отвечал старик. - Хотя у меня столько же имен, сколько на земле племен и народов. Много лет живу я на свете, и мои волосы были уже белы, когда родился твой дед, славный Вольсунг.
- Я вижу, Гникар, что для тебя на свете нет тайн, так скажи мне, отомщу ли я Гундингам за смерть отца? - спросил Сигурд.
- Посмотри вверх! - усмехнулся старик.
Юноша поднял голову и увидел орла, парящего высоко в небе.
- Это вестник победы, - сказал Гнйкар, - так чего же ты спрашиваешь?
Он завернулся в плащ, надвинул на глаза шляпу и не произнес больше ни слова, пока они не причалили к берегу страны франков.
Больше восемнадцати лет прошло со дня битвы, в которой пали Сигмунд и Гилими, и уже никто, кроме крестьян, страдавших под жестоким владычеством Гундингов, да старых воинов, не вспоминал покойного вождя франков, правившего так мудро и справедливо. В стране господствовали король Линги и его братья. Их дружины были так многочисленны, что они могли не бояться нападений врагов и поэтому все свое время проводили в пирах и забавах.
В тот же самый час, когда северный ветер принес к земле франков корабли датчан, Линги в старом замке Вольсунгов принимал многочисленных гостей. Разгоряченный выпитым медом и лестью своих придворных, рыжебородый, с огромным орлиным носом и желтоватыми кошачьими глазами король гордо сидел за столом, прислонившись широкой спиной к дубу валькирий, и слушал песню одного из бродячих скальдов, который пел о могучем богатыре Беовульфе и о его замечательных подвигах.
- Я не знаю, так ли велик был этот Беовульф, - воскликнул Линги насмешливо, едва певец успел закончить последнее слово, - но вряд ли бы он справился с нами, Гундингами! Вольсунги тоже хвастались, что ведут свой род от самого Одина, а теперь мы сидим здесь, в их замке, и нет больше никого, кто бы мог прогнать нас отсюда.
Он еще говорил, когда снаружи послышался шум, и в зал вбежал мальчик лет пятнадцати, в грязной, оборванной одежде.
- Кто ты такой, - гневно вскричал король, - и как ты смел сюда явиться?
- Выслушай меня, господин! - отвечал испуганный мальчик, падая перед ним на колени. - Я пастух и сегодня, как обычно, пас твое стадо на опушке леса, вблизи моря. Вдруг к берегу подошли неизвестные корабли, и высадилось много вооруженных людей, а один из них, красивый, как Бальдр и могучий, как Тор, подозвал меня к себе и сказал: "Беги в замок и скажи своему господину, королю Линги, что Сигурд, сын Сигмунда и Гьердис и внук Вольсунга, приехал сюда, чтобы отомстить за своего отца и деда. Пусть король и его братья готовятся к бою, который будет для них последним!"
Кошачьи глаза Линги сузились от гнева. Он встал со своего места и взялся рукой за меч, но потом неожиданно расхохотался.
- Сын Сигмунда и Гьердис! - воскликнул он. - Значит, Гьердис жива. Но ведь ее сыну еще не может быть и восемнадцати лет. И этот мальчишка смеет угрожать мне - мне, Линги из рода Гундингов! Скажи, - обратился он к пастуху, - много ли с ним воинов?
- Я не мог сосчитать их, господин, - ответил мальчик, но знаю, что они приехали на ста кораблях.
Линги снова расхохотался.
- Не слишком велика дружина у этого Сигурда, - сказал он презрительно. - Дружины его отца и деда, которые мы разбили, были куда больше. Собирайте наших воинов! - приказал он братьям. - Но не нападайте первыми. Пусть последний потомок Вольсунгов отойдет подальше от берега. Я хочу уничтожить и его и его людей до последнего человека. А ты, пастух, убирайся назад к своему стаду.
Он пнул ногой мальчика и, не обращая внимания на встревоженные лица гостей, вышел из замка и приказал подать ему коня.