Я зашагал вдоль береговой дуги на юг и незаметно для себя вышел к мосткам, образовывавшим подобие волнореза. Чайка, задумчиво восседавшая на дальнем краю перил, недовольно убралась прочь.
Теперь я находился метрах в пятидесяти от буксира и явственно слышал ровный шум воздушного насоса. Один из мужчин был в наушниках, с микрофоном на груди. В руке он держал линь, переброшенный через фальшборт и исчезавший в глубине. Явно боцман руководил работой водолаза.
На мой оклик двое парней обернулись. Я представился и спросил, нашли что-нибудь или нет.
— Пока не нашли, — ответил один.
— Похоже, нет там ни шиша, — мрачно заметил второй.
У борта буксира покачивался буй. Видимо, тот самый, поставленный портовой полицией. Они подтвердили мою догадку.
— Но, по-моему, свет был ближе к берегу! — крикнул я.
Парень жестом показал на воду.
— Он обследует дно широкими кругами, так что это особой роли не играет.
На краю волнореза я устроился на деревянной скамейке. За эти несколько часов Исбладсвикен совершенно изменился. Буря миновала. Над Лидинге румяным апельсином вставало солнце, теплым блеском заливая воду и зелень. Щебетали птицы, ветерок приносил запахи цветов. Среди камней на берегу бродила драная ворона, из узкого пролива в Аскрикефьерден наплывал с Ваксхольма туман. Зимородок прорезал воздух и стрелой нырнул в опаловую воду, которая подернулась рябью от легкого бриза.
Я услышал, как неподалеку затормозил автомобиль, а через несколько секунд на мостки, отходившие от каменной набережной на другой стороне бухточки, высыпала немногочисленная компания. Молодежь наверняка явилась сюда прямо с затянувшейся вечеринки.
Водолаз тем временем поднялся на поверхность. Проворные руки отвинтили иллюминатор на шлеме и помогли ему одолеть несколько ступенек трапа. Боцман нагнулся к своему подопечному, который, похоже, хотел что-то сказать. С минуту они беседовали, потом боцман кивнул и махнул рукой в сторону бухты.
Прозвучала команда, и буксир подошел метров на двадцать ближе к берегу. Тяжелый и несуразный водолаз, будто одноглазое морское божество, стоял на трапе, а вокруг его желтого скафандра бурлила вода. Когда потравили тросы и судно замерло, иллюминатор в шлеме задраили, опять зашипел воздушный насос, и водолаз с плеском исчез в глубине.
Я сделал с волнореза серию снимков и теперь менял кассету. Едва я с этим покончил, как услышал удивленное восклицание. Я взглянул на воду: в бухте плавала молодая девушка и махала приятелям на мостках.
— Там на дне что-то странное! — крикнула она. — Я нырнула и наткнулась на эту штуку…
— Какая она, фрекен? — послышался голос с водолазного судна.
— Большая и твердая.
— Глубоко?
— Метра три-четыре, наверное.
— Вы можете немного продержаться на этом месте?
— Попробую, только тут очень холодно.
На воду спустили ялик, который поспешил к ней. На носу стоял матрос с буйком в руках.
— Вы что, клад ищете? — поинтересовалась замерзшая пловчиха, когда ялик добрался до нее.
Матрос поставил буй и смерил глубину.
— Я вам больше не нужна? — жалобно спросила девушка. — А то судороги начнутся.
Ее отпустили, и она поспешила к приятелям.
Водолаза тем временем успели поднять, а буксир, к моему удивлению, вошел в бухточку и встал на якорь у буйка, в каких-то пятнадцати метрах от берега. С фотоаппаратом на изготовку я покинул волнорез и поспешил вдоль берега обратно. Успел даже сделать несколько отличных кадров, прежде чем водолаз снова погрузился.
Насос снова шипел и фыркал, возле борта булькали пузыри. Утреннее солнце искрилось на до блеска надраенной медяшке. Наконец водолаз поднялся на поверхность, скинул свинцовые галоши и шлем, выбрался на палубу. Команда столпилась вокруг неуклюжей фигуры.
— Ну что? — крикнул я.
Боцман обернулся.
— Там автомобиль.
Я изумленно уставился на него.
— Но светилось гораздо дальше.
— Передние колеса приподняты, — пояснил он. — И когда фары горели, свет падал вдалеке.
— Вот что, — пробормотал я. — А в машине кто-то есть?
Боцман кивнул.
— За рулем мужчина. Мертвый.
ПОКОЙНИКИ
— Пожарные это в два счета сделают, — продолжал боцман.
— Может быть, — недоуменно отозвался я, но сообразил, что он не мне. Чуть выше на склоне появились двое полицейских.
— Там глубоко? — спросил один из них, рослый, с красным, обветренным лицом.
— Да метра четыре, не больше, — ответил боцман. — Трос мы, разумеется, закрепим.