Он замолчал, глядя в блокнот.
— Во всяком случае, вы установили, когда был сделан выстрел, — заметил я.
— По-видимому, без десяти девять. Надеюсь, кто-нибудь из соседей тоже слышал и сможет подтвердить.
— Так или иначе, когда Гилберта застрелили, там присутствовал третий.
— А может, даже и четвертый, — хмыкнул Веспер Юнсон. — Если вы помните, стаканов было четыре. Один лежал разбитый на полу, один — опрокинутый на диване, и два стояли на стойке бара. Заметьте, их там не было, когда около семи горничная последний раз вытирала пыль.
— Может, четвертый человек ушел через верхний этаж?
— Там нет выхода, — возразил комиссар.
— А дверь на крыше? Мы о ней забыли.
— Я не забыл, — холодно отозвался Веспер Юнсон. — Похоже, только и остается допустить, что четвертый и пришел, и ушел этой дорогой. Но в таком случае он наверняка явился позже директора Леслера. Ведь и эту дверь отпер именно директор Леслер — ключ всего один и висит у него на связке. И вот вам второй момент, не вполне для меня понятный: один неизвестный исчезает через входную дверь нижнего этажа, а другой — через террасу на крыше.
— Да, неясностей хватает, — согласился я. — Почему оба незнакомца ушли, вместо того чтобы позвонить в полицию и сообщить о случившемся? Кто пробрался сюда и унес четвертый стакан?.. И зачем?
Веспер Юнсон взмахнул рукой и продолжил:
— И куда пропало орудие убийства, и кто обшаривал в спальне ящики комода?
— А их обшаривали? — спросил я.
Он безучастно кивнул.
— Да, и человек спешил, а потому оставил отпечатки пальцев.
Тут машина затормозила. Уже выбравшись на тротуар, усатый коротышка обернулся.
— А знаете, что, по-моему, самое странное?
— Нет, не знаю.
— Вы согласны, что уж где-где, а на выключателе отпечатки пальцев должны быть непременно?
— Ну, разумеется, — кивнул я.
Он вздохнул и положил руку мне на плечо.
— Так вот, попробуйте найти хоть один на выключателе в гостиной. Наш дактилоскопист не сумел.
Мы стояли на откосе, уходившем к южным опорам моста Вестербру. Справа газон спускался к узкому каналу Польсунд, отделяющему Юнгхольмен от Седермальме. К нам торопливо подошел постовой.
— Он там, внизу, — доложил он комиссару, показывая в сторону канала.
— Отлично, — кивнул Веспер Юнсон, и мы зашагали по песчаной дорожке через парк.
Вдоль берега длинными рядами лежали моторные лодки, под сенью плакучих ив на ржавых днищах играли солнечные блики. У причалов покачивались на блеклой воде плоскодонки и парусные лодочки.
На причале, заложив руки за спину, стоял какой-то человек. При виде нас на его лице вдруг появилось решительное выражение, и он пружинистым шагом двинулся навстречу.
— Здесь он. — Человек махнул рукой в сторону цветущего клена. — Сперва, конечно, все отрицал, но потом одумался.
Под нежно-зеленым шатром из множества кленовых цветочков сидел на ящике тощий долговязый мужчина и чинил сети. Рядом был прислонен велосипед, а возле него валялся мокрый, туго набитый мешок. Когда мы подошли, он быстро поднял голову и тыльной стороной руки утер острый подбородок.
— Хороший улов, — сказал Веспер Юнсон, кивнув на мешок.
— Протухнет, если я тут застряну, — проворчал мужчина.
— Вы, должно быть, действуете так. — Веспер Юнсон остановился на песчаной площадке между причалом и кленом. — Плетете большущую сеть, ставите ее с лодки, чтобы получилось замкнутое кольцо, а потом берете вот эту штуковину и с размаху лупите по воде. Перепуганная рыба кидается врассыпную — и запутывается в сетях. Это называется «ловля на испуг», верно? — И как бы, между прочим, он добавил: — Кстати, она запрещена, я прав?
Тощий тип на ящике хмуро и растерянно молчал. Веспер Юнсон протянул ему руку и добродушно сказал:
— Я — комиссар уголовной полиции Юнсон. Привлекать вас за недозволенный лов пока не собираюсь, на сегодня инцидент исчерпан, но смотрите у меня…
Мужчина встал и неуверенно пожал протянутую руку.
— Теперь можно идти? — спросил он.
— Ни в коем случае, — решительно заявил комиссар. — Во-первых, назовитесь, во-вторых, расскажите все, Что видели и слышали вчера около десяти вечера в бухте Исбладсвикен.