— Здравствуйте, — сказал я.
Фру Таппер нехотя обернулась.
— Здравствуйте, — буркнула она. Блестящие карие глаза смотрели недоверчиво и настороженно.
Мы оба помолчали. Старушка с пыльной тряпкой перебралась к столу.
— До сегодняшнего утра я понятия не имел, что здесь на крыше сад, — наконец заговорил я.
— Нынешней весной этому саду шестьдесят лет, — неожиданно сообщила Хильда Таппер.
— Да что вы!
— Раньше там очень было красиво, сплошные деревья, не как сейчас.
— Шестьдесят лет — немалый срок, — признал я. — Неужто вы так давно служите в семействе Леслер?
— Нынешней весной ровно шестьдесят лет стукнуло, — подтвердила старушка. — Да, молодой человек. Тринадцать мне было, когда я поступила к старой хозяйке. Архитектор как раз построил этот дом и поселился в нем. Они тогда только поженились.
— Вот как? Значит, этот дом построил отец директора Леслера? — протянул я.
— Да, он большой был мастер. В городе много отличных домов построил, чтоб вы знали. — Она подняла вазу и прошлась тряпкой по столешнице.
Я спросил, долго ли она служила у директора Леслера. К моему удивлению, она ответила, что только год.
— Когда старая хозяйка померла, я перешла к дочери, там помогала. Было это после той еще войны. У нее как раз сынок родился…
Она вдруг запнулась и продолжала вытирать пыль уже молча.
— Дочь — это фру Клара Денер? — спросил я.
Старушка кивнула.
— А муж ее кто?
Старая верная служанка не ответила и свирепо накинулась с тряпкой на подоконник. Что это с нею? Явно рассердилась, но почему — непонятно.
Дверь гостиной открылась, заглянула горничная.
— Хильда, вы не брали мастику?
— Тот взял, который внизу, — буркнула старуха.
— Кто внизу?
— Начальник полицейский, как там его зовут.
Горничная удивилась:
— Зачем ему мастика?
— Не знаю, — угрюмо буркнула Хильда Таппер. — А вам она зачем? Вы же только вчера пол натерли.
— Но возле камина почти все стерлось, — объяснила горничная. — Там не иначе кто-то мыл полы.
— Где? — заинтересовался я.
— Пойдемте со мной, покажу.
Она проводила меня в гостиную. Труп Гилберта Леслера уже увезли, следы драки убрали.
Горничная обошла камин, остановилась у двери в коридор, как раз возле выключателя, и показала:
— Отсюда лучше всего видно.
В свете, падавшем из окна, на блестящем паркете отчетливо проступила тусклая белесая полоса. Довольно широкая, неровная, она тянулась наискось по комнате от порога до камина.
Но ведь там, у камина, и лежал труп Гилберта Леслера. Я озадаченно уставился на горничную.
— А вчера вечером, когда вы убирали, этого не было?
— Ни в коем случае. Весь пол сверкал, как зеркало. Комиссар, между прочим, тоже про это спрашивал.
— Да? — разочарованно протянул я. Стало быть, сей загадочный факт не укрылся от ястребиного ока Веспера Юнсона.
— А как же, он еще спросил, откуда, по-моему, это взялось. Ну, я и сказала: похоже, кто-то протер пол мокрой тряпкой.
Я не мог с ней не согласиться, тем более что знал об этом. Кровь! Убийца перетащил труп, а потом уничтожил кровавые следы. Видимо, ему было очень важно, чтобы никто не догадался, что тело передвигали.
Но дело в том, что Леслера-младшего застрелили именно у камина. Доказательство — пуля в кирпиче. И труп мы нашли именно там. Выходит, сначала убийца оттащил тело к двери, а потом опять к камину? Но зачем?
— Больше комиссар ни о чем не спрашивал?
— Спрашивал, все ли полотенца в ванной на месте, — ответила горничная. — А одно, в самом деле, пропало! Я вчера повесила четыре, а утром оказалось только три. Не пойму, куда делось четвертое.
Размышляя об этом, я вернулся в столовую. Семейства Леслер там уже не было, в дверях библиотеки стоял Класон, с интересом наблюдая за возней за порогом.
Веспер Юнсон ползал на коленях, изучая паркет. В руках у него была рулетка, рядом сержант что-то записывал. Нагнувшись, я заметил у самого порога на полу слой бесцветной липкой массы. На ней отпечатался четкий след ботинка.
— Снимаете отпечатки на мастике? — спросил я.
Комиссар поднял глаза.
— Как догадались?
— Хильда сказала, что вы взяли мастику.
— Вы совершенно правы, — кивнул он. — Но, похоже, я ошибся. Отпечатки не совпадают. У Нильса как минимум сорок пятый, а у Лео — максимум сорок первый.
— А у убийцы сорок третий?
Он кивнул.
— След в машине, судя по всему, оставлен сорок третьим.