— Кроме того, я позвонил прозектору.
— И что же?
— Как и ожидали. Свен Леслер утонул. Прозектор послал пробы содержимого желудка и жидкости из легких на экспертизу. В желудке найден мединал, в весьма высокой концентрации. Доза, видимо, была большая, но, скорее всего, не смертельная. Так или иначе, Свен Леслер успел утонуть, прежде чем отрава подействовала в полную силу.
— А одеколон? — спросил я. — Ведь из грудной клетки пахло одеколоном. Он что, его пил?
Комиссар достал носовой платок, поморщился и обмахнул сиденье, на которое я клал ноги.
— Неряха, — пробурчал он.
— Так как же — пил он одеколон или нет?
Комиссар встряхнул платок, аккуратно сложил его и спрятал в нагрудный карман.
— Одеколон присутствовал в легочной жидкости. Вернее, должен был присутствовать; кроме запаха, других следов не осталось, но это как будто в порядке вещей — он ведь летучий. — Юнсон выдержал эффектную паузу и продолжил: — Зато обнаружена некая соль, известная под названием «тиосульфат натрия» и используемая, кстати, в фотографии — как фиксаж и при стирке — как отбеливатель, вместо хлорки.
Я во все глаза смотрел на него. Господи, ну какое отношение проявка фотопленки и отбеливание ткани имеют к смерти Свена Леслера? А комиссар спокойно продолжал:
— В Сальтшен, по моим сведениям, не отмечено сколько-нибудь значительной концентрации одеколона и тиосульфата натрия. А вот в ароматических солях для ванны их полно.
— В солях для ванны?
Он кивнул.
— Вот именно. Теперь вы понимаете? Свен Леслер утонул вовсе не у мыса Блокхусудден. Его утопили в его собственной ванне.
ДВАДЦАТЬ ДВЕ БЕЛЫЕ РОЗЫ
— В ванне? — Я мгновенно забыл про сон.
Веспер Юнсон кивнул.
— Я только что позвонил в квартиру Леслера и поговорил с горничной. В ванной действительно не хватает пакета ароматической соли. Он был почти полный и стоял на бортике, у стенки. Вчера еще стоял — сегодня исчез.
— А один из соседей слышал, как наливали ванну, — с жаром подхватил я. — И было это около девяти.
— Вот-вот, — кивнул он. — Здесь все ясно. Убийца не ванну принимал — он топил свою жертву.
— Между прочим, плечи у Свена Леслера были в синяках, — припомнил я. — Похоже, он сопротивлялся.
— Совершенно верно, убийце явно пришлось применить силу. И при этом он — или Свен Леслер — ненароком столкнул в ванну душистую соль. Может, сразу и не заметил — так или иначе, изрядное количество соли высыпалось и растворилось в воде.
— Вспомнил! — воскликнул я. — В ванной стоял приторный запах!
— Точно, — кивнул комиссар. — Наверняка из-за соли.
— Пакет он, конечно, прихватил с собой, когда увозил труп Свена Леслера.
И пакет, и пустой тюбик от мединала, и полотенце, которым вытирал окровавленный пол в гостиной. Мысли бились у меня в голове, как сбившиеся с пути птицы. События, происшедшие после смерти двух мужчин и казавшиеся поначалу ясными и понятными, с каждым часом все больше запутывались и усложнялись.
На моем лице, похоже, явственно отразилось недоумение, потому что Веспер Юнсон добродушно ухмыльнулся.
— Да, все не так просто. Впрочем, нам обоим нужно выспаться, чтобы прочистить мозги. Поверьте, завтра все прояснится. — Он открыл блокнот. — Вот вам еще кое-какие подробности, которые надо переварить за ночь. Слушайте. Во-первых, мединал. Свен Леслер купил его несколько лет назад, когда страдал бессонницей. Горничная говорит, там было пять-шесть таблеток, и лежали они в ящике комода, в спальне.
— Но ведь кто-то рылся в ящиках, — вставил я.
Он будто не слышал.
— Что еще? Ах да, помните ватный тампончик, который мы нашли возле дивана? Я предположил, что он из тюбика с мединалом, так и оказалось. Судебный химик обнаружил на нем следы мединала. Осадок в одном из стаканов со стойки бара тоже содержал мединал.
— А в другом?
Он холодно взглянул на меня.
— Откуда мне знать? Стакан вы не уберегли.
Что верно, то верно. Я просто забыл.
— Хотя, — заметил он, — в том стакане мединала, скорее всего, не было. Иначе на дне выпал бы белый осадок. Как в оставшемся стакане.
— На исчезнувшем и отпечатков не было, верно?
Веспер Юнсон наградил меня неодобрительным взглядом.
— Меньше говорите, больше слушайте!
Он опять справился в блокноте и продолжил назидательным тоном:
— Стало быть, всего стаканов было четыре. Один лежал разбитый на полу, один валялся на диване, а два стояли на стойке бара. Осколки на полу сообщили нам только, что в этом стакане была чистая вода. Никаких отпечатков. На стакане с дивана найдены отпечатки пальцев Гилберта Леслера. Он пил неразбавленный коньяк. На стакане со стойки — в котором обнаружены следы мединала, — есть, как и ожидалось, отпечатки пальцев Свена Леслера. На четвертом, таинственно исчезнувшем стакане, насколько я мог видеть, вообще никаких отпечатков не было. Пластинка тоже чистая. По крайней мере, без свежих отпечатков. Гилберт «наследил» на головке и кое-где на ящиках комода. На бритве в ванной — отпечатки Свена Леслера. Осмотр энциклопедии в библиотеке дал негативный результат. Тот, кто интересовался «ручным огнестрельным оружием», был, видимо, в перчатках.