По просьбе Фреи я также положила её плюшевого мишку (который, я уверена, никогда не будет прежним утром) и несколько полотенец на случай, если свинья захочет поспать.
Должна признать, что свинья невероятно милая. Он размером со щенка, гладкий, бледно-розовый, с глубокими любопытными глазами. Но я также знаю, что свиньи умны, и поэтому любопытство в его глазах очень быстро превратится в хаос.
— Как вы вообще затащили свинью в дом так, что я не заметила? - спрашиваю я их после того, как закрываю дверь перед фыркающим Снаф-снафом.
— Мы пронесли его контрабандой в моём рюкзаке, - весело отвечает Клара. — Фермер сказал, что он уснёт, если окажется в маленьком тёмном месте. Поэтому мы положили его в шкаф.
— Мы открыли дверь только один раз, чтобы поздороваться, и тогда он сбежал, - объясняет Фрея.
— Изначально, - говорит Клара, и я уверена, что она впервые использует это слово на английском языке.
Я качаю головой, ведя их в свою комнату. Тот факт, что я не заметила гребаную свинью в машине с нами, означает, что я достигла нового минимума в своих навыках няни.
Может быть, если бы ты не мечтала об их отце, - раздаётся раздражающий голос в моей голове.
Я игнорирую это. Это неправильно. Я не мечтала, я просто... думала. И неважно о чём.
— Ладно, девочки, уже за полночь, так что мы сразу ложимся спать, хорошо? - говорю я им, откидывая одеяла и забираясь внутрь.
Они заползают рядом со мной по обе стороны. — Расскажи нам сказку, - говорит Клара.
— Про свинью по имени Снаф-снаф, - добавляет Фрея.
О, Боже.
Я делаю глубокий вдох и начинаю рассказывать им об озорной королевской свинье по имени Снаф-снаф, которая украла королевскую корону. Через несколько минут после начала девочки, прижавшись ко мне, крепко спят.
Несмотря на то, какой у меня был день, и на то, что завтра мне предстоит много хлопот, вид их спящих рядом со мной вселяет в моё сердце умиротворение. Кажется, я засыпаю с улыбкой на лице.
* * *
Я проснулась от громкого стука в дверь.
Я тут же сажусь и вспоминаю, что Клара и Фрея находятся по обе стороны от меня.
— Что такое? - спрашивает Клара, зевая и щурясь от утреннего солнца, уже проникающего сквозь занавески. Мы, должно быть, выспались, даже для воскресенья.
— Аврора! - раздаётся голос Акселя с другой стороны двери, когда он снова стучит в неё. — Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас же.
— Он нашёл Снаф-снафа, - тихо говорит Фрея, со страхом в глазах поднимаясь с кровати. Как бы девочки ни говорили, что он даст им волю, я думаю, они также знают, что иметь домашнюю свинью не суждено.
— Минутку! - кричу я, вставая с кровати вместе с девочками. Я натягиваю халат и бросаю на них обеих страдальческий взгляд. — Вот и всё, девочки. Попрощайтесь со Снаф-снафом.
Я подхожу к двери и открываю её.
Глаза Акселя, как отточенный лёд, смотрят на меня, в них плещется холодная ярость. Затем он видит девочек по обе стороны от меня, и выражение его лица мгновенно меняется на растерянное. — Почему вы здесь, девочки?
— Мы спали с Авророй прошлой ночью, - говорит Клара.
— Почему? - Он смотрит на меня, линия между его бровями углубляется.
— Потому что... - начинает Фрея.
— Девочки хотели устроить вечеринку, - быстро добавляю я. Я не буду вспоминать о Снаф-снафе, пока не придётся, и вполне возможно, что он хочет накричать на меня из-за чего-то совсем другого.
— Понятно, - говорит он, прочищая горло. — Ну, вам лучше пойти в свою комнату. Мне нужно поговорить с вашей няней наедине.
Клара и Фрея обмениваются взглядами, поднимают брови, а затем быстро убегают по коридору, бросив на меня последний настороженный взгляд, прежде чем войти в свою комнату. Итак, я предполагаю, что дело вовсе не в похищенном поросёнке.
— В чём дело? - спрашиваю я, когда он проходит мимо меня, направляясь в центр комнаты, доставая свой телефон.
Я медленно закрываю за собой дверь и поворачиваюсь к нему лицом. Я не собираюсь подходить ближе.
— В этом, - говорит он решительно, протягивая телефон мне на обозрение, его рука напряжена. У меня нет другого выбора, кроме как податься вперёд, пока я не увижу экран.
Это моя фотография.
Нет.
С моих губ срывается вздох, когда я забираю у него телефон.
Я понятия не имею, что там написано, но это явно какой-то датский таблоид или сайт сплетен, и там целая куча вчерашних фотографий меня и девочек. Конечно, все они ужасно нелестные, а на фотографии, где я приседаю и пытаюсь утешить Клару, почти видно мою юбку.
— У тебя есть две секунды, чтобы объясниться, - говорит он.
— Вряд ли этого времени достаточно, - слабо говорю я, потому что, чёрт возьми, всё ещё хуже, чем я себе представляла. Почему здесь так много фотографий? О чёрт, тут даже видео есть! Какой-то придурок снимал нас на видео в тот момент, когда я сказала им, что подам на них в суд!
Я отдаю телефон Акселю и закрываю лицо руками, пытаясь отдышаться. Я не думала, что это вторжение в частную жизнь так меня обеспокоит, но всё гораздо хуже, чем я себе представляла. Я чувствую себя абсолютно оскорблённой, и более того, я чувствую, что не справилась с ролью няни. Моя работа заключалась в том, чтобы заботиться о Кларе и Фрее, а здесь я чувствую, что потерпела полное фиаско. Это не защитило их ни на йоту, и теперь они стали пищей для таблоидов из-за меня.
— Ты облажалась, - говорит Аксель, и его слова - ножи в моё сердце, только усиливающие боль. — Часть твоей работы заключается в том, чтобы держать этих девочек подальше от папарацци и сохранять спокойствие и порядок. Они не какие-то дочери генерального директора во Франции, они наследницы трона Дании!
Я поворачиваюсь и смотрю на него, чувствуя, как жар поднимается к горлу и растекается по лицу. — Они всё ещё девочки, а у девочек время от времени случаются срывы и истерики. - Я не знаю, где я нашла в себе силы возразить, но я чувствую, что нахожусь на переломе.
Его челюсть сжимается, когда он сердито запихивает телефон обратно в халат. Только сейчас я понимаю, что под ним только пижама. Должно быть, он проснулся и первым делом увидел это. — Твоя работа, Аврора, заключается в том, чтобы убедиться, что с этими истериками удаётся справиться. Твоя работа не в том, чтобы усугублять ситуацию. Так кричать на публику? Угрожая подать в суд? Ты знаешь, как это выглядит? Ты знаешь, что ты сделала?
Боже, какой он злой. Такой красивый и такой злой.
— Ну, они не должны нас снимать! - кричу я. — Если бы это был кто-то другой, они бы не посмели!
— Это потому что мы не кто-то другой! Мне всё равно, на кого ты работала раньше, всё это не имеет значения. Я не думаю, что до твоего толстого черепа ещё не дошло, что это королевская семья, мать её.
Стоп. Стоп. — Толстого черепа? - повторяю я, и теперь я чувствую, как на глаза наворачиваются горячие слезы.
Боже мой. Не плачь. Не смей плакать здесь!