— Я думаю, что украшу верхнюю половину сегодня вечером, - говорю я ему. — Ты хочешь присоединиться ко мне?
Карла отходит от окна, и её взгляд перебегает с него на меня и снова на него. Аксель поднимает на меня бровь. — Ты хочешь, чтобы я украсил ёлку?
Я закатываю глаза и насмехаюсь. — О, простите, Ваше Величество, я забыла, что украшать ёлку - это ниже вашего достоинства.
Он не выглядит позабавленным.
Карла прочищает горло и спрашивает его по-датски, хочет ли он портвейна. Теперь, когда погода становится всё холоднее, Аксель каждый вечер сидит у камина с бокалом-другим, перебирая бумаги. Иногда я вижу, как он читает какую-нибудь датскую книгу в твёрдом переплёте.
— Пожалуйста, - говорит он ей и выпячивает подбородок. — Хочешь стакан?
— А мне можно? - спрашиваю я, глядя на дедушкины часы в другом конце комнаты. — У меня ещё час.
— Я разрешаю, - говорит он, и я клянусь, что вижу намёк на улыбку. — На самом деле, я настаиваю.
— Я принесу два бокала, - весело говорит Карла, выходя из комнаты.
— Щедрое настроение сегодня? - спрашиваю я его.
Он кивает на дерево. — Наверное, я чувствую дух сезона. И девочки тоже. Я не видел, чтобы они так радовались Рождеству, ну... - Он прерывается, прочищая горло.
— Трудно не радоваться, когда у тебя каждое утро подарки. Знаешь, мне кажется, ты их балуешь.
Он бросает на меня язвительный взгляд. — Они принцессы, Аврора. Буквально принцессы. Я не думаю, что их можно избаловать. Кроме того, это датская традиция.
Когда наступило 1 декабря, появились и подарки. В это время выходит рождественский календарь, а значит, каждое утро дети получают подарок, отсчитывая время до знаменательного дня. На мой взгляд, это немного чересчур, но, опять же, почти всё, что происходит в этом дворце, немного чересчур. Я имею в виду, это король, который закрыл национальный парк развлечений на два дня только для того, чтобы мы могли спокойно побыть там.
— Ну, я слышала, что по вашей традиции ёлка наряжается только за день до Рождества, - говорю я ему. — Посмотри на себя сейчас. Сейчас только пятое декабря.
— Где ты это узнала?
Я бросаю на него уравновешивающий взгляд. — Ты же знаешь, что я кое-что знаю. На данный момент я, наверное, знаю об этой стране больше, чем ты.
Его глаза оценивающе оглядывают меня, как будто он меня оценивает. — Хммм... Возможно, ты можешь занять моё место на троне. Возможно, я захочу взять выходной.
Я ненавижу то небольшое волнение, которое пробегает по мне, потому что то, что он сказал, - это такая отрывочная фраза. Но на долю секунды я представляю, каково это. Быть королевой. Даже тот факт, что он сказал это с такой лёгкостью.
— Не думаю, что это входит в мои обязанности, - поддразнила я его. — Возможно, тебе придётся доплачивать мне.
— Как насчёт того, чтобы начать со стакана портвейна и посмотреть, что из этого выйдет, - говорит он мне, как раз, когда Карла выходит с двумя маленькими стаканчиками, каждый из которых щедро налит.
Она вручает их нам и уходит, бросив на меня любопытный взгляд, прежде чем уйти. Интересно, что означал этот взгляд? Наверное, то, что Аксель не любит делить своё время с кем-то, кроме девочек.
— Skål, - говорю я, опрокидывая свой бокал в его сторону, прежде чем сделать осторожный глоток. На вкус он чертовски дорогой.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг мы слышим крик Клары снизу. Я поворачиваюсь и вижу Фрею в дверях комнаты, по её лицу текут слезы.
— Что случилось? - говорит Аксель, быстро ставя свой напиток на камин, когда Фрея подбегает к нему. Она тут же бросается к его ногам, обхватывая его руками.
— Снаф-снаф, han er væk, - плачет она.
— Han er væk? - повторяю я.
— Он ушёл, - хмурясь, говорит Аксель и смотрит на меня.
Я качаю головой. — Я сказала девочкам, что они могут пожелать ему спокойной ночи. - В этот момент я снова слышу крик Клары и понимаю, что она зовёт свинью.
— Клараåbnede døren, - говорит она, вытирая лицо о пижамные штаны Акселя. — Она открыла входную дверь. Он выбежал на улицу в снег. Ему будет холодно.
Вот дерьмо. Снаф-снаф сбежал. Уже поздно, идёт снег, и он может быть сейчас где угодно в городе, возможно, его сбила машина. Я думаю о худшем сценарии.
— Я займусь этим, - говорю я Акселю, выпиваю остатки портвейна для храбрости и выбегаю из комнаты.
— Аврора, подожди! - слышу я его слова, но это не имеет значения. Я должна найти эту чёртову свинью, иначе девочки будут раздавлены, а последнее, что им нужно, это потерять того, кого они любят.
Я одета только в свою униформу, хотя и с лёгким кардиганом, поэтому я надеваю пару резиновых сапог из шкафа внизу и бегу к входной двери. Клара стоит снаружи на ступеньках, кричит в ночь и, конечно, людям, толпящимся на площади. Они все смотрят на неё, некоторые даже фотографируют. Это такая редкость, чтобы кто-то из членов королевской семьи пользовался этой дверью.
— Клара, - говорю я ей, затаскивая её обратно в дом. — Оставайся внутри.
— Но Снаф-снаф, - говорит она, и когда я тяну её к свету в фойе, я вижу чистый страх на её лице. — Я не хотела этого делать. Я подумала, что будет забавно увидеть его в снегу, а сзади было не так много снега, и... - Она прерывается на множество пробормотанных датских слов, которые я не понимаю.
— Я верну его обратно. Просто оставайся внутри, хорошо? Иди и найди своего отца. - Я провожаю её дальше в дом, прежде чем выйти и закрыть дверь.
Хотя мне, наверное, следовало бы подойти к любопытным зрителям и спросить, не видели ли они свинью, я знаю, что это попадёт в таблоиды («Дикая свинья: Няня потеряла королевскую свинью в метель»), поэтому вместо этого я просто иду по крошечным следам на снегу, которые оставили его копыта.
От этого зрелища мне становится дурно. Я почти не чувствую холода, но поскольку ветер и снег начинают усиливаться, я знаю, что Снаф-снаф быстро переохладится, если я вообще его найду. Возможно, он сильно вырос за последний месяц или около того, но он всё ещё маленький поросёнок с нежной кожей. Чем больше я иду по следам, ведущим от площади в сторону сада Амали, тем больше я начинаю паниковать. Снег начинает заметать следы, а сад довольно большой.
— Снаф-снаф! - кричу я, переходя улицу к саду, и ветер взбивает снежинки в моих волосах. Я натягиваю кардиган на шею, когда воздух начинает замерзать на моей коже, и иду по его слабым следам, пока они совсем не останавливаются перед огромной живой изгородью. Я даже не знаю, зачем я его зову. Девочки учили его трюкам, но я ещё не видела, чтобы он откликнулся на своё имя.
Тем не менее, это не повредит.
— Снаф-снаф! - снова кричу я высоким голосом.
Я прислушиваюсь. Я не слышу ничего, кроме снега, ветра и случайных проезжающих мимо машин.
Я дрожу, нос и уши теперь официально заморожены, и продолжаю идти в парк. У меня даже нет с собой телефона, чтобы использовать его в качестве фонаря, а в темноте фонарные столбы кажутся немногочисленными. Я направляюсь к фонтану в центре, думая, что, возможно, он пришёл туда, чтобы попить, но вижу только пару, рука об руку, совершающую вечернюю прогулку.