Я поднимаю голову и смотрю вверх, чтобы увидеть Никласа без сознания и вверх ногами.
Я должен проверить его. Я проверю его, хотя мне хочется сделать всё, что угодно, только не это.
Но сначала я должен найти Хелену.
Хелена.
Я выползаю из внедорожника, разбитые стекла режут мне руки и ноги.
Мы приземлились на склоне, далеко под дорогой. Мой фонарик поглощён дубами, которые окружают нас с обеих сторон, а машина приютилась среди низкой листвы и камней.
— Хелена? - кричу я, спотыкаясь о камни и стараясь не упасть. Кажется, что мои колени могут подкоситься в любую секунду. — Хелена!
Ничего нет. Здесь нет ничего, кроме дождя и мягкого тепла, стекающего по моим рукам, ногам и голове. Возможно, кровь.
Я слышу стон и пытаюсь бежать, несколько раз чуть не падая. Я вижу её в двадцати футах от внедорожника. Она лежит на животе, прижавшись к камню. Её лицо покрыто кровью, она носит её как вуаль.
— Хелена, - кричу я, падая на колени, не обращая внимания на боль, пронизывающую меня насквозь. — Я здесь.
— Никлас, - умудряется сказать она, её взгляд устремлён на меня с такой силой, что я знаю, что не стоит сомневаться в её словах. — Где Никлас?
Я сглатываю, но это невозможно. У меня в горле камни. — Я здесь, - говорю я снова. — Аксель. Я здесь.
Но это не утешает её взгляд. Если уж на то пошло, она сжимается от страха.
А потом и от жизни.
Я стою на коленях рядом с женой, истекаю кровью, возможно, умираю, и в конце концов просто прошу её увидеть меня таким, какой я есть, увидеть меня.
Но она видит только его.
Она хочет только его.
И я даже не могу больше винить её за это. Потому что она должна получить всё, что заслуживает.
Потому что ты не понимаешь, насколько драгоценна и непостоянна жизнь, пока не увидишь, как она утекает прямо на твоих глазах. Ты не знаешь, насколько мелочны и банальны твои глупые чувства, пока кто-то не уйдёт.
За мгновения до этого я не хотел ничего, кроме мести, любви и миллиона вещей, которые Хелена никогда не могла мне дать.
Сейчас, когда она умирает у меня на глазах, я хочу только одного - чтобы она была счастлива.
Я не хочу ничего, кроме того, чтобы она жила.
— Мне жаль, - шепчу я ей, крепко держа её за руку, так крепко, что слезы начинают катиться по моему лицу.
Они смешиваются с дождём.
Пропитывая моё сердце.
Она умирает.
Я умираю.
Я живу и всё же умираю с последним её вздохом.
Когда-то моя возлюбленная. Когда-то моя жена.
Мой мир изменился навсегда.
Глава 1
А В Р О Р А
НАСТОЯЩЕЕ – СЕНТЯБРЬ
Когда я впервые подала заявление о приёме на работу, я не думала об этом. Я вообще сомневалась, стоит ли заполнять заявление. Я только что закончила работать няней у Этьена Борегара в течение двух лет, и после того, как этот маленький французский тиран сделал всё возможное, чтобы победить меня, я начала думать, что, возможно, мне стоит отдохнуть от работы няней. Последние семь лет я была помощницей по хозяйству, а затем няней в разных семьях по всей Европе. Даже такой оптимистичный и жизнестойкий человек, как я, может немного перегореть, и именно жажда чего-то нового привела меня за границу.
Но даже несмотря на то, что я дала себе разрешение посмотреть на другие варианты, которыми я могла бы заняться вместо этого (Преподавание английского языка? Частный репетитор? Работа на улице в костюме Марии Антуанетты?), как только я пришла в кадровое агентство, чтобы сказать, что мне нужно сменить обстановку, мой консультант, Амели, быстро рассказала мне о вакансии.
— Это в Копенгагене, - сказала она, взмахнув бровями, как будто Копенгаген был более привлекательным, чем тот факт, что мы сейчас находимся в Париже.
— Послушай, Амели, - сказала я ей, переходя со своего всё ещё ржавого (по их меркам) французского на английский. Я виню в этом свой австралийский акцент. — Я вообще-то думала, что мы могли бы попробовать что-нибудь другое.
Она тупо уставилась на меня.
Я продолжила. — Не быть няней. Или гувернанткой. Или что-то в этом роде.
Она пожевала губу на мгновение, нахмурив брови. — Pourquoi? (пер. фра. - Почему?)
Я пожала плечами. — Я не знаю. Этьен был...
— Да, он был сопляком, а его отец - уродом. Но ты хорошо справилась и ушла, когда смогла. Они не все такие, как он. Ты это знаешь.
— Я знаю, но, может быть, я могла бы сделать что-то... другое.
Она покачала головой и вернула своё внимание к экрану компьютера. — Нет. Ты не можешь. Ты пришла сюда с просьбой о работе, и с тех пор мы устроили тебя в четыре семьи. Именно это позволило тебе остаться и работать в ЕС. Ты хорошая няня, Аврора. Твоя энергия, как ты говоришь, заразительна. И именно поэтому эта должность так привлекательна. - Она подкрепила своё предложение щелчком мыши.
Внезапно все различные новые направления и все маленькие жизни, которые я могла бы иметь, исчезли из моей головы в пух и прах. — Хорошо, - сказала я со вздохом и нацепила улыбку. — Что это?
— Alors (пер. фра. – итак). - Она хитро улыбнулась. — Это для одной известной семьи в Дании. Годовой срок для начала. Две девочки, возраст пять и шесть лет. Отец, э-э, холост.
Отец-одиночка? Это было что-то новенькое. — А где мать?
— Умерла, - сказала она. Я помню выражение её лица, как будто она знала её лично. — Очень жаль. Так что, да, очевидно, отцу нужна помощь.
Она продолжала рассказывать подробности, но не слишком много. Не настолько, чтобы выдать всё. В конце концов, Амели знала меня, я ей нравилась, и она знала, что я подхожу определённым семьям. Эта заразительная энергия или, о чём она там говорила. Но не было сомнений, что она должна была держать эти карты при себе до самого конца.
Первый раунд собеседования проходил в неприметном кафе рядом с отелем Peninsula. Интервьюером была Майя, очень утончённая женщина лет семидесяти с завидно гладкой кожей и пепельными, светлыми волосами, собранными в длинную косу. Я была удивлена, что она пришла - обычно собеседование проводили родители, и я решила, что в данном случае, по крайней мере, отец. Она даже не была бывшей няней.
Хотя её роль в семье ускользнула от меня, её вопросы тоже были странными. Я ничего не узнала о девочках, кроме их имён - Фрея и Клара, а вместо этого меня много спрашивали о том, как я себя веду. Мои правила поведения. Мои убеждения. Это было собеседование, но мне показалось, что оно было не столько для того, чтобы получить работу, сколько для того, чтобы узнать, порядочный ли я человек. Может быть, даже лучше, чем порядочный.
Я не могла быть уверена, что сдала экзамен.
Я не принадлежу к числу порядочных людей.
А через два дня позвонила Амели. Она хотела встретиться со мной возле бутика «Chloe» на улице Оноре, что показалось мне странным, учитывая, что это дорогая часть Парижа и далеко от её офиса.
Я нашла её там, она курила сигарету.